Елизавета кивнула.

– Спасибо за правду. Все остальные только отмахиваются. А мне необходимо знать такие вещи, понимаете? До свидания, Софи. Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить.

С этого дня принцессы, к большому ужасу мисс Престон, периодически разыскивали Софи в кабинете для хранения документов или в архиве, чтобы обсудить с ней понравившуюся книгу или последнюю речь Гитлера в Рейхстаге. А однажды в воскресенье, когда Софи возвращалась через Домашний парк под проливным дождем, они остановились и подвезли ее в своей запряженной пони повозке. Это была безумная поездка.

– Быстрее! – орала Маргарет и тянула руки к поводьям, которые держала ее сестра; их гувернантка пронзительно визжала, а Софи цеплялась за все подряд, чтобы не выпасть из повозки.

На Рождество выпал обильный снег и укутал парк белым одеялом, на фоне которого стены замка стали выделяться еще резче. Королевская семья, как обычно, гостила в Сандрингеме, поэтому в Виндзоре сохранялась расслабленная атмосфера. Праздничный ужин для всех устроили в зале Святого Георгия, и каждому сотруднику выдали по большому куску пирога с фаршем и по порции рождественского пудинга (темного, жирного, неудобоваримого; Софи отдала свой кусок Мэгс). Она тосковала по старой Вене и рождественским праздникам своего детства: мама пекла печенье, а отец каждое воскресенье зажигал свечу на рождественском венке. Она отправила сестре тряпичную куклу, книгу о трубочисте, который превратился в одного из «детей воды», и головоломку – по новому адресу, поскольку Ханна написала ей, что ее приютила американская семья Миллеров. Они жили в городке Санта-Барбара и были очень добрыми и милыми. У них был маленький мальчик, за которым Ханна иногда присматривала, так что теперь она тоже стала старшей сестрой.[31]

«Приютили: что это значит?» – недоумевала Софи. Она отправила мистеру и миссис Миллер рождественскую открытку, в которой объяснила, кто она, но ответа не получила. В ящичке для писем она обнаружила только письма от Уилтонов с приглашением на новогоднюю вечеринку и от Тамары Гроссман, которая за месяц до этого благополучно прибыла из Вены и собиралась готовить для этого мероприятия. Тамара призналась, что англичане кажутся ей весьма странными, и она жутко скучает по Вене. Зато, по крайней мере, она здесь в безопасности… пока. Софи сидела с открыткой в руках и думала о том, как обрадовалась бы ее мама, узнав о побеге Тамары. Она отчаянно скучала по родителям и мысленно вела с ними долгие беседы, представляя их ответы и реакцию, но со временем они все больше от нее ускользали. Эти счастливые люди на фотографии у озера Ахензее оставались частью другого мира.

Той зимой Софи мерзла как никогда. Виндзорский замок превратился в гигантский ледяной дом, сквозняки гуляли по каменным коридорам и поднимались по винтовым лестницам. Пальцы рук и ног распухли от обморожения, и каждый вечер она ложилась спать полностью одетой, а запасную одежду раскладывала поверх одеял. Маленькую электрическую плиту в ее комнате можно было включать лишь на пару часов утром и вечером, и большая часть тепла уходила в дымоход, согревая пистолет маузер. К счастью, она сообразила хранить патроны отдельно на случай непредвиденных обстоятельств.

Однако постепенно темные вечера отступили, и травянистый холм под Круглой башней скрылся под желтизной нарциссов. Завершив осмотр Фрогмор-Хауса и форта Бельведер, Софи проводила долгие часы в кабинете с документами и превратилась в завсегдатая переплетной мастерской. Здесь она чувствовала себя особенно близкой к отцу. Справедливости ради следует отметить, что синьор Аньелли скорее мирился с ее визитами, нежели их поощрял. Он был необщительным человеком, настолько далеким от стереотипного итальянца, насколько это возможно. Хотя Мэгс (которая любила замечать в каждом только лучшее) утверждала, что он ворчит лишь потому, что скучает по своей семье в Венеции. Софи нравилось наблюдать за работой мужчин, которые складывали, сшивали или золотили кожу, и было приятно, что в кои-то веки она оказывалась не единственной иностранкой: помимо синьора Аньелли тут с недавних пор работал еще и подмастерье из Лейпцига. Они с Софи обменялись парой фраз, но, по обоюдному согласию, на английском. Антинемецкие настроения росли, и она уже начала привыкать к враждебным взглядам владельцев городских магазинов. Большую часть времени она проводила в стенах замка, а по выходным колесила в одиночестве на велосипеде по сельской местности.

Когда она возвращалась в замок после одной из таких вылазок, ее обогнал какой-то мужчина на мотоцикле, помахал и притормозил рядом. Это был констебль Дедхэм; вот только констеблем он уже не был.

– Теперь я детектив-сержант, – объявил он. – Так что, если нужно что-то расследовать, мисс Клейн, я об этом позабочусь.

– Буду иметь в виду, – сухо ответила Софи. Однако она была рада его видеть, даже больше, чем рассчитывала. Его веселое лицо поднимало настроение и успокаивало. Она чувствовала, что, если попадет в страшную беду, он ее непременно выручит.

В один прекрасный весенний день в середине марта немецкие войска вошли в Чехословакию, и Гитлер взял под свой контроль всю страну. Заверения, которые он дал британскому премьер-министру в Мюнхене, ничего не стоили, как и предсказывала Софи.

– Вы оказались правы, – на следующий день сказала ей за обедом мисс Престон. – Полагаю, вы очень довольны собой.

– Полноте, мисс Престон, – пробормотала Джей-Би.

– Как я могу быть довольна? – Софи так злилась, что забыла о сдержанности. – День, когда Гитлер вторгся в Австрию, стал одним из худших в моей жизни. Нацисты убили моих родителей – как, по-вашему, я должна относиться к оккупации Чехословакии?

Мисс Престон поджала красные губы.

– Простите. Опять я ляпнула что-то не то.

– В данном случае ты права, – произнесла Джей-Би. – Нас ждут мрачные времена. Мы должны выступить единым фронтом, а не огрызаться друг на друга.

Пару дней спустя Чемберлен четко обозначил угрозу, заявив в своей речи перед страной, что не уверен, что Гитлер не оккупирует другие страны. В конце месяца он объявил, что Британия будет защищать Польшу, если Германия вторгнется в эту страну. Все было готово, оставалось только ждать. Следуя примеру Глэдис, Софи записалась на вечерние курсы оказания первой помощи, где научилась перебинтовывать сломанные конечности и лечить ожоги. Также всем желающим рекомендовали посадить на будущий год картофель, стручковую фасоль и семена помидоров. Королевская семья стала реже появляться в Виндзоре по выходным, а когда приезжала, король вел себя еще более сдержанно и немногословно, чем обычно, а королева явно нервничала, хотя и старалась улыбаться. Учитель из расположенного неподалеку Итонского колледжа давал Елизавете уроки истории, и у нее почти не оставалось времени видеться с Софи. Только Маргарет Роуз, огражденная от тревожных новостей, продолжала веселиться и шалить.

В апреле,