Юлиан в упор смотрел на Криспина, но глаза его были пусты. Побежденный в Равенне префект претория ждал новых указаний. Флавий Гениал, тоже хранивший верность Юлиану, был сейчас в Большом цирке, где выполнял распоряжения императора.

– Я не могу сдаться. Нет, ни за что, – пробормотал Юлиан.

– Я не понял тебя, сиятельный, – отозвался Криспин, подумав, что император отдает ему приказ, но тот помотал головой:

– Ты возвращаешься на север. Хочу, чтобы на этот раз ты встретился с Септимием Севером лично.

– Да, сиятельный.

Юлиан часто задышал. Было так нелегко выговорить эти слова…

– Ты предложишь наместнику Верхней Паннонии стать моим соправителем.

Вот оно.

Сказано.

И прозвучало не так уж плохо.

По правде говоря, если бы он согласился, это было бы наилучшим выходом. Согласится? А почему нет? Уже больше ста лет никто не входил в Италию с войском, чтобы овладеть Римом. Разве Септимий хочет, чтобы его имя связывали с подобным святотатством? Простят ли его сенаторы?

– Да, сиятельный.

Туллию Криспину хотелось спросить: «А если он откажется?» Но он решил не докучать императору подобным предположением. Если наместник Верхней Паннонии не согласится, он, Криспин, может и не вернуться в Рим. И вообще никуда. Или вернется одна его голова. Вопрос был, конечно же, нелепым.

Криспин поклонился. Выходя из зала, он столкнулся с Флавием Гениалом, который возвращался из Большого цирка. Префекты приветствовали друг друга легким кивком и переглянулись, ничего не говоря. Во взгляде каждого читалось: «Положение безнадежное». К чему слова?

Флавий Гениал предстал перед императором.

– Я отправил Криспина на переговоры с Севером, – без всяких приветствий и предисловий сообщил Юлиан. – Он предложит наместнику Верхней Паннонии стать моим соправителем. Посмотрим. В любом случае – как идут работы по строительству укреплений?

– Об этом я и хотел поговорить, сиятельный, – ответил Гениал и недоверчиво огляделся. – Возможно, сиятельный захочет прогуляться по дворцовым садам?

Юлиан поднял брови. Он собрался было заметить, что сейчас не время для прогулок, но понял, что Гениал хочет побеседовать без посторонних.

– Да, неплохая мысль, – согласился он и встал с трона.

Оба покинули приемный зал и вошли в один из больших дворцовых атриумов, полных растительности. Поблизости никого не было.

– Итак, префект?..

– Хотя я сам принадлежу к числу преторианцев, должен признать, что они не выказывают особого усердия, занимаясь починкой старых городских укреплений. Они нанимают людей со стороны для выполнения самых тяжелых работ. Это нехорошо. Гвардейцы давно не сражались, не ставили палатки, не совершали переходы под палящим солнцем или проливным дождем. Нехорошо. И все же работы на старой Сервиевой стене продвигаются. А вот в цирке все неблагополучно.

– В Большом цирке? – спросил Юлиан, плохо понимая, о чем говорит Гениал.

– Там теперь собраны все слоны. Те, что были в цирке изначально, и те, которых держали в амфитеатре еще со времен Коммода.

– Но ведь их немного?

– Дело не в этом, сиятельный. Вообще-то, слонов много. Больше полусотни. И мы постоянно находим новых.

– Тогда я не понимаю, в чем дело.

Гениал объяснил. Слушая его, Юлиан закрыл глаза. Когда префект закончил, он поднес ладони к вискам и с силой их потер. Затем опустил руки и открыл глаза.

– Хорошо, сделай что сможешь. – Юлиан решил расположить дела по степени важности. – Главное – стена. Пусть преторианцы или наемные рабочие продолжают чинить укрепления. Из твоего рассказа я, однако, делаю вывод о том, что нам следует быть осторожными, дабы не вызвать новые волнения в гвардии. Отправься в преторианские казармы…

Он не закончил предложения.

– Да, сиятельный, – отозвался Гениал, желая показать, что он внимательно слушает.

– Отправляйся туда. Квинт Эмилий, начальник гвардии при Юлиане и Коммоде, по-прежнему сидит там в темнице, верно?

– Так и есть, сиятельный.

– Умертви его. Он уже восставал против моих предшественников. Если все пойдет плохо, недовольные преторианцы захотят сделать его своим вождем. А если его не станет, они будут послушнее… покорнее.

– Да, сиятельный.

Видя, что император собирается покинуть атриум, не давая дальнейших указаний, префект повернулся, чтобы удалиться.

– Еще кое-что.

– Да, сиятельный.

– Любовница Коммода, Марция… я о ней почти забыл. Ее задержали и поместили в дом Квинта Эмилия, тот, что он отобрал у одной из жертв Коммода, не так ли? Так сказал этот негодяй Аквилий Феликс, прежде чем отправиться на север.

– Да, сиятельный.

– Умертви ее тоже. Я вовсе не хочу обнаружить, что она понесла от Коммода, Квинта Эмилия или кого-нибудь еще. Могут пойти слухи, что отец ребенка – Коммод. Среди всего этого нам не хватало только продолжателя рода Марка Аврелия. – Юлиан говорил, уперев руки в бока, глядя в землю. – Сооружать укрепления, предать смерти Квинта и Марцию. Это самые неотложные задачи. Будем ждать ответа Севера на мое предложение. На этом все, префект.

Юлиан направился в свои личные покои, стараясь не встретиться с женой. Скантилла была напугана, каждую минуту ее посещали новые страхи. Он не хотел добавлять ей забот.

Флавий Гениал какое-то время стоял неподвижно, переваривая услышанное. Потом сделал глубокий вдох. С Квинтом все было ясно, но он никогда еще не убивал женщин. Гениал шумно выдохнул. Он находился не в том положении, чтобы оспаривать полученные приказы.

Большой цирк, Рим

Огромная арена была теперь занята преторианцами, которые налаживали оборону города. Во-первых, гвардейцы укрепляли старые римские стены: уже много десятилетий ничье войско не осаждало столицу, так что они пришли в небрежение и требовали починки. Во-вторых, стало понятно, что морякам мизенского флота нужно обучение, иначе они не смогут сражаться подобно легионерам, и цирк был для этого удобнее всего.

– Опять не так, – сказал Сульпиций.

Вместе со своим сыном Титом, Дионом Кассием, Аврелием, сыном Клавдия Помпеяна, и другими сенаторами он пришел на трибуны Большого цирка, желая понаблюдать за теми силами, которые Юлиан намеревался бросить против легионов Севера.

– Уже в третий раз, – согласно кивнул Дион Кассий.

Моряки никак не могли одновременно поднять щиты, чего требовало построение черепахой, а когда наконец привели их в нужное положение и получили приказ идти вперед, одни направились в одну сторону, другие