Клавдий промолчал, думая о чём-то своём.

Глава двадцать седьмая

Зять императора

Затраты на праздничные торжества, посвящённые «вступлению Домиция во взрослое состояние» окупились с лихвой. Агриппина убедила римский народ в том, что её сын – теперь звавшийся не Домицием, а Нероном – способен занимать ответственный пост. В подтверждение императрица посоветовала Клавдию назначить состязание молодых ораторов из знатных семей, претендующих на должность городского префекта.

Императору идея супруги понравилась, после чего Агриппина активно взялась за подготовку к судебному заседанию, где кандидаты выступят в роли участников. И, конечно, императрица поручила Сенеке дать Нерону несколько уроков ораторского искусства. Ни один римлянин не должен был сомневаться в том, что римский престол предназначен только для Нерона!

Наставник понимал всю степень своей ответственности и всю важность этих уроков для дальнейшей судьбы воспитанника, но поручение императрицы не показалось Сенеке сложным. На всех занятиях приходилось касаться этой темы. Теперь же главное состояло в том, чтобы юноша произносил речь «не быстрей и не длительней, чем выдержат уши»… Пусть помнит об этом, даже когда его увлекает или желание блеснуть, или иная страсть.

– Речь, цель которой – истина, будет бесхитростной и безыскусной, между тем как в речах перед народом нет ни слова истины: их цель – взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух. Они уносятся, не давая над собою подумать, – говорил Сенека Нерону.

Тот внимательно слушал, а наставник продолжал:

– Прошу запомнить, юноша, что оратору приличествует не только скромная осанка, но и сжатая, сдержанная речь. И ещё: советую говорить медленно! За поспешной речью будет трудно уследить тому человеку, к кому ты обращаешься. Пусть это будет судья. Как уследить за нею судье, подчас неопытному и несведущему? А если в речи много пустого и суетного, а силы – недостаточно? Лекарства не выручат, если не задержатся в теле больного. Разве речь, произнесенная тобой ради излечения человеческой души, не должна в нас проникнуть?

* * *

Как и надеялась любящая мать, Нерон принял участие в состязании судебных ораторов и удивил заседателей и публику уверенными речами, посвящёнными проблемам городов в Италии и Греции. С блеском выступил на латыни, а затем – по-гречески в поддержку ходатайства их жителей в отношении выделения денег на благоустройство и развитие.

Успех был настолько очевидным, что в Риме вновь заговорили о «старшем сыне» Клавдия как о достойном преемнике, но для закрепления успеха Агриппина всё-таки предприняла кое-что – устроила на набережной Тибра развлечение от имени сына – «Показ диковинных созданий».

На обозрение выставлялись странные звери, свезённые торговцами с разных концов света, и людей, которых из-за уродства трудно было назвать людьми. Также показывались какие-то огромные скелеты и отдельные кости, вызывавшие в памяти древние легенды и мифы о чудовищах. Например, о драконах.

Тысячные толпы бродили от одного удивительного природного «творения» до другого, а желающие могли потрогать руками. Ещё больший интерес вызывал живой человек, привезённый из Индии: без рук, он обходился ногами, которыми ловко управлялся. В клетке на подстилке лежал настоящий ребенок лет пяти, нормальных размеров и телосложения, но с четырьмя головами.

Отдельно от тех рядов стояла клетка величиной с комнату. В ней «проживала» семейная пара необычайно высоких людей, великанов. Мужчину звали Пузион, женщину – Секундилла. Они мирно сидели на полу и безучастно смотрели перед собой, будто неживые. По соседству с ними находилась другая клетка, меньших размеров – с карликами, тоже семейной парой. Они, наоборот, вели себя слишком оживленно, громко ссорились или дрались, что вызывало веселое оживление и смех у зрителей.

В дубовом чане большого размера, залитом мёдом, содержался «гиппокентавр», похожий на человека и одновременно на лошадь. Диковинное существо поймали в горах Антиохии, где он давно обитал, и отослали в дар императору Клавдию. По пути в Рим из-за плохого ухода гиппокентавр погиб, но чтобы народ поверил в подобное чудо, тело сохранили в мёде и в таком виде привезли в Рим.

На самом краю шумной ярмарки расположились торговые ряды, где всякий желающий покупал для забавы всё, что имелось в природе уродливого, ненормального. В этом месте сбывали с рук уродливых младенцев, родившихся с резко выраженными дефектами: без рук или ног, одноглазых или трехглазых, с бесформенными головами и сросшимися телами. В основном их продавали сами родители или перекупщики, а покупателями были богатые римляне, для которых подобные существа становились в их домах забавой.

Нерон посетил ярмарку в окружении товарищей по играм и там, в праздничной круговерти, увидел молодых женщин с нагрудными медальонами, в белых одеяниях. Аккуратно заплетенные волосы этих женщин поддерживались повязкой-инфулой. Талии, перетянутые верёвками, показывали изящность фигур. Встречные прохожие с обожанием и восторгом смотрели на них, а кое-кто старался дотянуться до их одежды, с благоговением дотронуться.

Римляне узнали весталок, служительниц покровительницы домашнего очага Весты, одной из почитаемых богинь. Весталки с невозмутимыми лицами шествовали вслед за пожилой жрицей, вселяя в сердца римлян уверенность, что пока в священном очаге Весты горит «неугасимый огонь», с Римом ничего ужасного не случится. Об этом всегда помнят весталки, лучшие дочери из знатных римских семей, которые на тридцать лет добровольно посвящали себя служению Весте, обязанные соблюдать обет: хранить невинность – так же, как огонь Весты!

Одна из девушек поразила Нерона осанкой, нежным овалом лица и взглядом, горделиво скользящим поверх голов людей. Похоже, она и на прогулке в городе продолжает служить богине… У юноши мелькнула шальная мысль: «Правду ли говорят, что весталки особенные? Интересно, какова она в постели?»…

Нерон слышал разговоры за спиной в толпе, что некоторые мужчины втайне хотели бы прикоснуться к молоденькой жрице, тело к телу, но разве кто посмеет совершить смертельно опасное кощунство… Однако Нерону известна была история молодого аристократа Клодия: во время праздника богини целомудрия Дианы он переоделся девушкой и в отсутствие мужчин пробрался в дом Юлия Цезаря, где, говорят, овладел его женой Помпеей. «Значит, и мечты о весталке не так безнадёжны…»

Нерон невольно проследил взглядом за «своей» весталкой, затем подумал и поручил слуге, который всегда находился при нём, узнать, кто она.

 * * *

Рубрия была выбрана в весталки божественным жребием, когда ей исполнилось шесть лет. Как другие юные жрицы, она не имела ни единого физического порока или изъяна в родословной семьи. Соблюдая обряд, ей остригли волосы на голове