Послушав, как отвечал Луций Домиций на вопросы наставника, император удивился:

– Не ожидал от пасынка умной связной речи!

Немного подумав, он предложил Сенеке:

– Почему бы тебе не позаниматься и с моим сыном Британником? Пусть у тебя учатся оба мальчика и состязаются в науках, а не в потасовках. Скорее станут друзьями и, наконец, обоим будет польза! Да. Я так решил!

Глава двадцать шестая

Сводные братья

В жизни едва ли не каждого римского правителя случался момент, когда политическая ситуация вынуждала отправляться на войну. Клавдий по натуре был мирным человеком, но его не минула участь полководца, и в начале правления Клавдий отправился в Британию, чтобы реализовать планы прежнего властителя Рима – Юлия Цезаря.

Со времени первого похода римлян на малоизведанный загадочный остров прошло четыре десятилетия, а Риму покорилась только часть прибрежных земель. На остальных землях британцы были крайне недовольны вторжением и без устали оказывали вооруженное сопротивление, нанося чужестранцам ощутимый урон.

Последнюю военную операцию проводил император Калигула, а Клавдию пришлось её продолжить. Но поскольку он был человеком нерешительным, вначале отправил на остров опытного военачальника Авла Плавтия, «на разведку». После ряда побед над разрозненными племенами бриттов Плавтий сообщил в Рим, что местные вожди ожидают римского императора для признания его власти.

В сопровождении преторианской гвардии и четырёх боевых слонов Клавдий направился на остров принимать новые территории как победитель Британии. На берегу милостиво принял капитуляцию племенных вождей и затем возвратился в Рим, где широко отпраздновал свой триумф.

По этому случаю Сенат постановил проводить ежегодные «Всеримские игры». Были воздвигнуты две победные арки: одна в Риме, вторая – в том месте, где Клавдий взошёл на корабль, отправлявшийся в Британию. Чтобы подчеркнуть опасности морского плавания, триумфатору вручили венок флотоводца.

В ту пору, когда Клавдий находился в Британии, его супруга (на то время – Мессалина) родила наследника. Чтобы дать имя младенцу, пришлось ожидать возвращения отца.

Мальчик стал зваться Тиберий Клавдий Цезарь Британник. Прозвище Британник – это был почётный когномен, присвоенный Клавдию по случаю триумфа Сенатом, после чего все потомки Клавдия получили в наследство этот когномен, напоминающий о подвиге предка-победителя в Британии.

Сын Клавдия в дворцовом обиходе часто именовался просто Британник, и в этом выражались огромные надежды на то, что мальчик станет великим человеком, который будет славиться не меньше, чем отец.

Император любил сына, видел в нём своего наследника, но скрывал отцовские чувства, чтобы «не испортить и не избаловать». С младенческих лет воспитывал в традициях римлян – в строгости, благочестии и трудолюбии. А Сенека казался Клавдию тем наставником, который способен продолжить воспитание Британника в том же направлении.

Меж тем Агриппина по-своему оценила предложение супруга о совместной учёбе Британника и Луция Домиция, предполагая, что сравнение их знаний будет явно в пользу её родного сына. Но она осознавала главную проблему Домиция как претендента в качестве наследника императора. Для Клавдия он был только пасынок. Как бы Домиций ни превосходил Британника в изучении наук, за смертью немолодого Клавдия на престоле окажется Британник, который первым делом избавится от ненавистной мачехи и её сына.

Вывод для Агриппины напрашивался сам собой – убедить Клавдия в необходимости усыновить Луция Домиция. А потом пусть люди сами смотрят на сводных братьев и выберут, кто для них лучше подходит на роль правителя. И конечно, люди выберут Луция Домиция! Она придумает, как оттеснить Британника от наследования престола!

 * * *

Агриппина тут же спешила исполнить свой замысел в отношении усыновления Клавдием её сына. А послушным инструментом должен был стать Сенека. Она напомнила ему о «долге», ведь это она вытащила опального сенатора из ссылки.

Императрица спросила тоном, не допускающим возражений:

– Сенатор не забыл, кому он обязан своим помилованием?

Далее она не говорила напрямую, лишь намекнула, чтобы Сенека «подсказал императору правильный ход мыслей».

Сенека не стал отнекиваться. Он понял, чего жаждет Агриппина. Тем более наставник и сам желал счастья своему воспитаннику, а усыновление Клавдием, несомненно, пошло бы Луцию Домицию на пользу.

Так вышло, что разговор Сенеки с императором состоялся через несколько дней, когда Клавдий пожелал услышать мнение этого учителя о даровиниях Британника, а затем неожиданно заговорил о пасынке:

– Как думаешь, дружба с Луцием Домицием будет полезной моему сыну? Я понимаю, что вопрос запоздалый, ведь решение о совместном обучении уже принято, и всё-таки…

Сенека сообразил, что сейчас подходящий момент для исполнения поручения от Агриппины, и начал издалека:

– Среди убийц божественного Юлия Цезаря было больше друзей, чем недругов, ибо он не исполнил их неисполнимых надежд. Поэтому Британнику придётся быть осторожным в выборе друзей. Но как любому кораблю нужна спокойная гавань, так человеку – друг. Я исхожу из того, что друг – это одна душа в двух телах. Но сыну императора в толпе сверстников такого друга не найти. В таких случаях греки говорят: «Брат – это дарованный природой друг».

Заметив на лице императора заинтересованность, Сенека понял, что его слова падают на благодатную почву. Он внутренне собрался с духом и решительно завершил рассуждения:

– Цезарь, у твоей супруги есть Домиций, у тебя – Британник, младший возрастом. Если они станут братьями, твой сын найдёт в старшем брате надёжную опору. Они будут иметь равные права и равные перед тобой обязанности. Им остаётся держаться друг друга, дружить. Не только учёба, но ещё и досуг станут им интересными и полезными.

– Ты предлагаешь мне усыновить Домиция? – спросил Клавдий. Идея ему нравилась, но он испытывал раздражение от того, что не додумался до такого сам.

– Я не осмелюсь ничего предлагать моему императору, но если бы Юлий Цезарь не усыновил племянника Октавиана, римляне не получили бы величайшего принцепса Октавиана Августа. Такова древняя римская традиция, согласно которой Август усыновил детей своего лучшего друга Агриппы, Гая и Луция, и усыновил Тиберия, пасынка, которому затем передал престол. Тиберий усыновил Германика, оставив престол его сыну Калигуле. Как видишь, цезарь, римляне считают традицию полезной, как для сохранения прав наследования семейного имущества, так и ради преемственности престола среди членов семьи Августа. Если император Клавдий примет в члены своей семьи сына собственной супруги, римский народ посчитает этот шаг большим благом.

Вскоре в Сенат поступил запрос императора о намерении усыновить Домиция, уравнивая сына Агриппины в правах с Британником, но многие сенаторы удивлялись такому решению Клавдия и противились, заподозрив его супругу в своекорыстии.

Агриппина была в ярости. Блестящий план рушился! Однако через