Ближе к полудню мы впервые увидели Чёрное море. Оно было зеленовато-голубого оттенка и выглядело как продолжение благодатных лугов, простиравшихся до самого горизонта.

Мы прибыли в Батум всего с трёхчасовым опозданием. Вход в маленький черноморский порт посреди роскошных садов, полных пальм, банановых деревьев, чайных плантаций и мимозы, был прекрасен, и Вик с удовлетворением признал, что это действительно похоже на тропики. Однако, как моряка, его в особенности интересовало состояние моря после шторма, о котором нам так много рассказывали. Внутри волнореза было спокойно, но снаружи – не очень, и линия горизонта казалась волнистой и ломаной, чего, по его утверждению, он никогда нигде раньше не видел.

"Должно быть, это какая-то особенность вашего Чёрного моря, – заключил он, – но мне оно не кажется плохим и опасным. Оно похоже на большое озеро", – и насмешливо ухмыльнулся, когда я сказала, что это море считается одним из самых коварных и в моих глазах, конечно, выглядит довольно-таки диким.

Мы прогулялись по иностранному порту, заполненному торговыми судами со всего мира, прибывшими за бакинской нефтью. Та поступает по огромному трубопроводу, который проходит через Кавказ от Баку на Каспийском море до Батума на Чёрном, и танкеры заливаются ею прямо в доках. Их оказалось там так много, что восемь последних стояли на якоре за пределами гавани, ожидая своей очереди. На четырёх итальянских судах, британце и танкере компании "Стандард ойл"69 развевались флаги соответствующих стран, в то время как советское торговое судно, стоявшее посреди них, было гордо увенчано алым стягом. Группы моряков всех национальностей бродили по улицам и толпились у магазина Торгси́на70, удобно расположенного рядом с доками, дабы там они могли купить консервы, табак и всевозможные сувениры.

Войдя в это заведение, мы увидели там пожилого немецкого капитана дальнего плавания, собиравшегося закурить сигарету, вынутую им из пачки, в которой Вик с восторженным возгласом сразу же опознал свою любимую американскую марку.

"Слушай, я уже сто лет не видел этого красного значка и умираю от желания такой затянуться. Надо немедленно представиться этому парню", – выдал он и резво двинулся в нужном направлении. В следующую же минуту он уже болтал без умолку и даже с радостью взял одну из предложенных вожделенных сигарет. В конце концов старик отдал ему всю пачку, которую Вик бесстыдно прикарманил. Когда я к ним подошла, капитан говорил на безупречном английском: "Да, сэр, Баку – самое богатое нефтяное месторождение на свете", – и я ту же с гордостью толкнула Вика локтем.

Внезапно, находясь в магазине, я вспомнила, что наступил мой день рождения, и, тактично сообщив новость Вику, предложила тому осмотреться и проявить щедрость. Пробормотав: "День рождения? А у тебя в последний месяц не многовато ли уже случилось этих дней?" – он огляделся по сторонам и, что-то таинственно прошептав клерку в зале и старому морскому волку, в конце концов подарил мне упаковку русских сигарет, конфеты и открытки, которые, по его словам, мы могли бы с удовольствием всем разослать. Но, увидев, как у меня вытянулось лицо, он достал из-за спины кавказскую шаль, которую, как он объяснил, помог ему выбрать его новый приятель, капитан дальнего плавания: "Старик сказал, что уже привык покупать что-то для подружек, ждущих его с гостинцами в каждом порту".

Мы пригласили того пойти с нами в кино, но он заявил, что ему нужно навестить его батумскую девушку, и тогда я помогла и для неё выбрать подарок.

2

Ранним утром мы обнаружили, что наш теплоход "Крым" уже прибыл, и тут же поспешили с чемоданами к причалу.

На судно всё ещё загружали топливо, воду и провизию, и пассажирам пока не дали разрешения подняться на борт, так что причал был буквально усеян людьми, стоявшими, сидевшими и лежавшими посреди груды странного на вид багажа, состоявшего в основном из примитивных узлов и самодельных коробок. Все эти люди провели там целую ночь, поскольку, как и поступает большинство русских крестьян, предусмотрительно прибыли заранее, чтобы не опоздать на корабль. Одни из них разговаривали или пели, другие ели или спали, но все терпеливо ожидали времени отправления. Одна молодая простушка громко стонала и жаловалась, что её уже мучает морская болезнь, в то время как женщина постарше строго уговаривала её не быть такой дурочкой и не показывать всем, что она никогда в жизни не путешествовала.

"Можно подумать, что ты до сих пор живёшь при старом режиме – вот как глупо и необразованно ты себя ведёшь", – пожурила она.

Огромные куски говядины и крупные корзины с кудахчущими, машущими своими крыльями курами поднимались посредством шлюпбалок и затем спускались в трюм; визжащие свиньи загонялись по специально сделанным для них сходням; а груз, состоявший в основном из фруктов, подавался с большой скоростью ленточным конвейером. Всё это теперь делалось механизированно, и я вспомнила прежние времена, когда такую работу выполняли люди, которых называли грузчиками. Некоторые из них были настолько сильны, что даже в одиночку таскали на спине пианино, и их лица, казавшиеся от неимоверных усилий нечеловеческими, приобретали фиолетовый оттенок, а вены вздувались, как канаты. При каждом шаге они издавали странный звук – нечто среднее между ворчанием и стоном, и чудилось, что их конечности скрипели. Эти силачи, прозванные "босяками", рождались на берегах морей либо Волги в тени утлых рыбацких лодчонок, где находили временный приют их бездомные матери. И там они вырастали и работали всю свою жизнь в доках, таская – только и делая, что таская – грузы, бывшие им не по силам, и там же в конце концов под этой ношей они падали, умирая в тени тех же лодчонок, у которых появились на свет. Много историй про них поведал мне старый, давший мне образование Профессор, ведь и сам он был родом из маленького городка на Волге близ Казани, а также жил на берегах Каспийского моря, где играл с босоногими огольцами и видел, как те росли и как позже трудились.

Однажды он отправился со мной вниз по Волге, и на каждом причале я могла своими глазами видеть этих огромных детин с вечно согнутыми спинами и кривыми дрожавшими ножищами, слыша странные звуки, которые они издавали, пока поднимались, пошатываясь, вверх по сходням.

"Гляди, – говорил Профессор, – они мало чем отличаются от бурлаков, что раньше тянули баржи вверх по Волге. Хотя, конечно, этим нынче платят – несколько копеек". И он сардонически смеялся, потом же с притворным беспокойством восклицал, что, наверное, мне не