"Видите ли, несмотря на то, что я по происхождению армянин, я так долго жил в Америке, что мой желудок уже не выдерживает нашей национальной стряпни", – пожаловался он и, похоже, сильно удивился, когда я сообщила ему, что, напротив, просто расцветаю на своей родной снеди и уже прибавила пару-тройку кило с тех пор, как вернулась в Россию.

Мы начали своё утро на восточном базаре и бродили по узким улочкам, переходя из одной мелкой лавчонки в другую и любуясь их витринами с кавказскими кинжалами, серебряными поясами и бирюзовыми украшениями, а также наблюдали за работой часовщиков и пекарей, замешивавших большие плоские грузинские лепёшки и пришлёпывавших их на бока старинных круглых глиняных печей (очень похожих на те, что были в Помпеях), где лепёшки держатся до тех пор, пока полностью не будут готовы.

Сделав остановку в знаменитой церкви святой Нины, покровительницы Грузии, мы созерцали её прекрасную икону и за ней простой крест из виноградной лозы, который она получила от Богородицы и несла с собой, когда бежала из Армении в Грузию. В этой церкви похоронены многие грузинские князья, и, к отчаянию Вика, я обнаружила там могилу ещё одного своего родственника, но на сей раз дальнего – князя Эристова. И хотя мне ещё предстояло осмотреть много мощей святых и прекрасных икон, он поспешил меня из церкви вывести.

Сидя снаружи на тротуаре, мы глядели на группу бродяжек, в большинстве своём слепых и покрытых язвами, которые играли на струнных панду́ри и отбивали ровный ритм на барабанчиках до́ли, распевая бесконечные песни высокими гнусавыми голосами.

И везде, куда бы мы ни пошли, мы видели толпы людей многих национальностей: грузин, армян и прочих кавказцев, евреев, персов, турок и русских, и все они жили, как я обнаружила, в разных частях города, никогда меж собою не смешиваясь.

Дважды пройдя по мостам над бурлящей мутной рекой Кура и по пути миновав мусульманскую мечеть, мы подошли к знаменитым в Тифлисе серным баням. В сущности название города происходит от древнегрузинского слова, означающего "тёплый источник".

"Я должен рассказать вам печальную историю об этих банях, – начал Гердан. – Будучи в городе в последний раз несколько лет назад, я надумал их посетить и однажды утром отправился на поиски прекрасного заведения, о котором столь много слышал. Однако я заблудился и решил спросить дорогу. Какой-то человек вызвался быть моим проводником и после долгой прогулки привёл меня, как он уверил, к тем самым баням. Итак, я вошёл туда, разделся и, прежде чем успел понять, что со мной случилось, так как там было довольно темно, оказался в огромном, заполненном десятками людей бассейне. К моему ужасу, некоторые из них прямо в него сморкались, другие полоскали горло водой, в которой купались, а третьи вообще промывали самые ужасные на вид язвы. Так вот, когда я увидел, где нахожусь и что происходит, я выскочил оттуда как ошпаренный и, памятуя о страшных ранах, которые узрел, потребовал, чтобы на меня вылили несколько вёдер горячей воды. Только тогда я немного успокоился, хотя ещё несколько дней после этого чувствовал, как моё тело зудело, и ожидал, что в любой миг меня сразит какая-нибудь жуткая болезнь. Но это, конечно же, было просто мнительностью, и ничего подобного не произошло. 'Куда вы меня привели?' – с негодованием спросил я своего проводника, терпеливо ожидавшего снаружи. 'Ну, очевидно, в бани', – невозмутимо ответил тот. 'Какие бани?' – взвизгнул я. 'Ох, в те, что для бедных людей! Вы же не сказали, что хотите в дорогие, где нужно щедро платить за вход'".

"Дорогое" заведение, "где нужно щедро платить за вход", оказалось очень разумным по цене и чрезвычайно привлекательным – с маленькими индивидуальными ванными комнатами, облицованными весёленькой цветной плиткой. Мы с Виком даже на минуту заколебались, не сесть ли и нам самим в парочку этих прославленных серных ванн, но время поджимало, у нас было множество других планов, и мы, немытые, покинули это место. К сожалению, в тот вечер мы обнаружили, что в гостинице не было горячей воды, и осудили себя за отказ насладиться удобным комплексом с тёплой турецкой парной, когда нам выдалась столь уникальная возможность.

После посещения бань мы простились с дружелюбными армянами, которые уже через час должны были уезжать в Москву, а сами направились в Ботанический сад, расположенный на полпути к холму, на вершине которого стоят развалины крепости IV века, принадлежавшей некогда грузинскому князю. В красиво разбитом парке растут бамбук, папирус, шелковица и другие субтропические растения. Мы поднялись на самый верх, к древнему замку, и там присели отдохнуть. Оттуда Тифлис и все его пригороды видны как на ладони, и такое зрелище сто́ит того, чтобы одолеть крутой подъём. Позади нас красовался замок, слева – гора Давида с её фуникулёром, под нашими ногами, прямо у подножия холма, уходя правее и простираясь до Куры, лежал старый Тифлис с его узенькими улочками и крошечными двориками, красными крышами, куполами, минаретами, серебряными шпилями и луковицами православных церквей, а ещё дальше, в центре, виднелся и новый Тифлис с широкими проспектами, современными зданиями, трамваями и автомобилями. На заднем же плане, на горизонте, огромным полукругом возвышалась длинная цепь коричневато-серых гор. И мы долго сидели там, а потом спустились по крутой тропинке, ведущей прямо в город.

Осторожно спускаясь по предательскому склону, мы вдруг наткнулись на группу загорелых оборванцев с книгами и листами бумаги в руках. Один из них, абсолютно не смущаясь и не обращая на нас ни малейшего внимания, громко что-то декламировал и продолжил делать это, когда мы остановились рядом с ним. Крайне заинтересованная, я в конце концов спросила одного из этих юношей, кто они и чем занимаются, и тот поведал мне, что они студенты и готовятся к экзаменам в университете и иных учебных заведениях.

"Ведь в Грузинском государственном университете учатся более семи тысяч человек, – пояснил он. – А помимо него, у нас есть коммунистический университет и политехнический, педагогический и историко-археологический институты. Последний – мой". Сказав всё, что счёл нужным, он вежливо поклонился и, отвернувшись, продолжил читать.

Благополучно спустившись вниз и, что касалось меня, сломав лишь один каблук, который мне снова приклеил морщинистый старый сапожник в своей крошечной мастерской у тротуара, мы отправились исследовать другой конец города и увидели новые рабочие кварталы, большие общежития для студентов и санаторий