Несомненно, эти странные ветры, продувающие теснину в обе стороны, то холодные, то горячие, перемешивают воздух Севера, который приходит из Арктики, с воздухом Востока. В конце Дарьяльского ущелья мы делаем остановку на обзорной площадке Казбека – террасе высоко на главном хребте, —выходим из нашего лимузина и любуемся на открывающийся вид. Это чу́дное зрелище, так как Казбек несколько отделён от других гор и стоит особняком. Когда-то это был действующий вулкан с двумя кратерами, но теперь его жерла мертвы, а склоны покрыты нетающим снегом, искрящимся на солнце на фоне насыщенно сапфирового неба.

"На Казбеке восемь ледников, – говорит один из сопровождающих нас мужчин, – и в прошлом году я поднялся так высоко, что достиг ледника Гергети. Там я попал в снежную бурю и думал, что уже не вернусь живым, но теперь я опять готов совершить восхождение. Многие люди каждый год стремятся подняться на Казбек, но это нелегко. Видите тех парней там наверху? Они как раз пытаются это сделать". И он указал на несколько мелких чёрных точек, которые медленно ползли вверх по склону.

Вскоре мы въезжаем на Гудаурский перевал на высоте около двух тысяч четырёхсот метров и оказываемся посреди обширных заснеженных горных лугов, а вокруг нас широким кругом возвышаются фантастические ледяные вершины, утыкающиеся в ярко-синее небо. Наш автомобиль похож на маленького чёрного жука, ползущего по гладкой белой поверхности, и мы, сидящие в нём, выглядим ужасно беспомощными созданиями перед лицом могучей стихии, которая, пусть сейчас добра и спокойна, может легко в любой момент нас уничтожить. Снег так ослепителен, что у нас начинают болеть глаза, и кавказцы советуют нам щуриться и не смотреть на него слишком пристально.

"Делайте так", – говорит один из них и сужает веки до тончайших щёлочек.

Иногда дорога вплотную подступает к отвесному обрыву, и тогда я зажмуриваю глаза так крепко, как только способна, и вцепляюсь в одеяла Вика. Здесь страшно холодно, и наши лица начинают мёрзнуть.

"Это ещё ничего, – говорит начальник гаража, когда я жалуюсь, что не чувствую носа. – Довольно комфортно. Вам повезло, что сегодня такой приятный тёплый день. Вам бы в мороз сюда попасть".

Но вдруг автомобиль заносит на повороте у края пропасти. Задние колёса слетают с дороги, но, хвала Господу, застревают в глубоком снегу на дальней от бездны обочине. Шофёр решает поддать газу, но колёса лишь глубже увязают в сугробе.

"Подожди! Подожди!" – кричат остальные мужчины и, выскочив, начинают тянуть, толкать и поднимать заднюю часть лимузина.

"Не лучше ли нам тоже выйти и помочь вам?" – спрашиваю я тоненьким слабым голосом, но они отрезают: "Нет, вы должны оставаться внутри для балласта".

Итак, мы служим балластом, и притом передние колёса отвратительно близки к краю бездны. В этот момент с грохотом подъезжает старый автобус, которым мы ранее побрезговали, и несколько горцев, выскочив, помогают нашим мужчинам с вытаскиванием. В итоге после долгих криков и стонов у них это получается. С рёвом мощного мотора авто начинает двигаться и после одного головокружительного рывка в неверном направлении, от которого у меня перехватывает дыхание, поскольку на одно краткое мгновение я встречаюсь глазами с дном пропасти, выравнивается, и мы едем дальше, махая руками в знак благодарности нашим спасителям.

Я ощущаю себя обмякшей, как тряпка, а бедную маленькую Аиду мучает тошнота от укачивания.

"Что с вами, товарищ? – строго спрашивает шофёр. – Верной коммунистке-ударнице не пристало так себя чувствовать". И бедняжке ничего не остаётся, как улыбаться, уверяя его, что с ней всё в порядке.

Вскоре мы достигаем самой верхней точки перевала и снова останавливаемся, чтобы полюбоваться волшебным видом. Позади нас остались самые высокие горы Кавказа, а впереди лежат более низкие кряжи, по которым дорога, окрещённая Млетским спуском, дико петляет над пропастью Койшаурской долины.

"Как тебе сидится на вершине мира?" – спрашивает Вик, и я, оправившись от недавнего страха, с энтузиазмом отвечаю: "Мне это нравится, и я хотела бы жить в одной из здешних пещер, оставшись навсегда".

На Гудаурском перевале было холодно, но здесь температура явственно выше и снег действительно тает. Мы совершаем прекрасный, хотя и захватывающий дух, умопомрачительный спуск в нашем лимузине вниз по склону от скованных льдом вершин к зелёному дну долины. На полпути мы останавливаемся у гейзерного фонтана, пьём холодную минеральную воду и ходим взад-вперёд по узенькой площадке, дабы избавиться от головокружения. Ниже видна наводящая на мысль о библейских временах примитивная мельница. Рядом с ней возится древний старик в живописном рубище.

"Я его знаю. Он живёт вон там", – говорит наш шофёр, указывая на дыру высоко над нами в крутом склоне.

Дальше мы видим и большие отары горных коз, и стаи индеек, и многочисленные селения с архаичными сторожевыми башнями, которые местные жители строили, чтоб издалека заметить приближение неприятеля.

Мы уже в Грузии, на родине Сталина, в ласковой зелёной долине реки Арагва. Тут начинаются леса, возделанные поля и виноградники. Мы останавливаемся на обед в одном из аульчиков в примитивной маленькой харчевне, едим шашлык и пьём грузинское вино Москатель. И снова едем дальше, пока не добираемся до древней столицы Грузии – Мцхеты.

"Вот где зародилась наша культура, – замечает один из наших новых друзей, грузин по национальности. – Когда-нибудь вам стоит тут остановиться и посетить все местные достопримечательности. К примеру, Самтаврийский монастырь с гробницами наших царей и древним могильником, где погребения устроены друг над другом длинными рядами и где было найдено множество замечательных артефактов, некоторым из которых под две тысячи лет. Вы можете увидеть их в музее в Тифлисе. А ещё неподалёку расположен пещерный город Зедазени, вероятно, один из древнейших на свете".

"Однако, – перебивает его другой наш спутник, – не забывай рассказывать и о новых достижениях. Вот хотя бы о первой в Грузии гидроэлектростанции, которая питает Тифлис электричеством".

И когда мы подъезжаем к тому месту, где встречаются две горные реки – Кура и Арагва, – он не без гордости указывает на большую бетонную плотину и здание энергоблока.

"Всё это замечательно, – комментирует Вик мне на ухо, – однако она, честно говоря, выглядит абсолютно нелепо именно здесь, в этой доисторической обстановке со всеми старинными пещерами и башнями".

С этого момента и по мере приближения к Тифлису движение становится всё более и более затруднённым. Длинные вереницы скрипучих повозок, запряжённых огромными волами, преграждают дорогу, и приходится много раз останавливаться и терпеливо ждать, пока медленно движущихся тяжеловозов не убедят сдать в сторону. Арбы наполнены виноградом, навозом, шкурами и тушами животных. По их краям сидят женщины и