дети в ярких цветных нарядах, а отцы семейств идут рядом, подгоняя свой тягловый скот. Мы проезжаем мимо отар коз и овец, которых хозяева гонят в город, и мимо тяжело нагруженных ослов, а мимо нас галопом проносятся всадники в развевающихся за их спинами бурках.
"Вот это сильнее, чем что-либо другое, по-настоящему заставляет меня думать о днях Авраама", – радостно восклицает Вик, когда мы попадаем в гигантскую пробку из повозок, волов, ослов, коз, овец, индюшек и их владельцев. Гвалт стоит невообразимый и с каждой минутой становится громче, животные, птицы и люди возбуждаются, блеют, чавкают и кричат во всё горло. И в довершение картины идёт, покачиваясь, верблюд, ревя и проталкиваясь сквозь эту толчею странных существ. Наш автомобильный клаксон гудит, не переставая, но никто не обращает на него ни малейшего внимания, и на деле рёв верблюда оказывается гораздо более эффективным, так как чудно́е животное умудряется нас обогнать, пока мы безнадёжно стоим, сигналим и ждём.
Но вот мы всё-таки трогаемся и вскоре вдали уже можем разглядеть сердце Кавказа – Тифлис.
2
Окраины и бедные кварталы Тифлиса являются типично восточными, и люди там выглядят чрезвычайно живописно, однако центральная часть города современна и для неё характерны большие широкие улицы, привычные магазины, автомобили и пешеходы в европейской одежде.
Наша гостиница "Ориант"58 оказалась превосходной. Там нам выделили огромный номер с невероятно высоким потолком, необычайно длинными окнами и великолепным видом на гору Давида59, которая, казалось, находилась всего в двух шагах, сразу за пустырём, где ранее стоял православный собор60. Сейчас он снесён, и на этом месте будет возведено гигантское советское здание – Дворец культуры61. Выглянув из окна, мы могли слева увидеть бывший дворец наместника Кавказа графа Воронцова-Дашкова. Он был родным братом моей крёстной матери, по совместительству двоюродной бабушки по мужу, княгини Ирины Паскевич, и, хотя я не являлась его кровной родственницей, всегда называла его дядей Ларри62, поскольку очень подружилась с ним, когда была маленькой девочкой и мы оба гостили у наших общих родственников в Гомеле во дворце Паскевичей. В последний раз я видела его там в день своего пятнадцатилетия, когда он и двое других моих дядьёв, Балашов и Куракин, не имея возможности купить никаких подходящих подарков в простеньких гомельских магазинах, вручили мне жемчужную булавку для шарфа, жемчужные шпильки, пару золотых запонок, несколько большущих шёлковых носовых платков и трость с серебряным набалдашником – всё типично мужские вещи, которые у них оказались с собой. И я помню, как забавно выглядел мой праздничный стол со всеми этими разложенными на нём предметами, однако сам факт того, что мои подарки были столь нестандартными, чрезвычайно меня обрадовал, и я тут же приняла мужскую позу и стала расхаживать с шёлковым шарфом на шее и воткнутой в него жемчужной булавкой, с золотыми запонками в рукавах моей поистине девичьей блузки и с лихо раскачиваемой в правой руке тростью – к полному ужасу моей матери, хотя та никак не могла помешать мне носить и пользоваться упомянутыми вещами, пока мои дядья нас не покинули. Похоже, и им шутка сильно понравилась. Но как только они уехали, мама конфисковала моё новое имущество, и я не видела его до тех пор, пока не вышла замуж.
"А для чего сейчас используется дворец наместника?" – спросила я зашедшую в нашу комнату горничную, и та ответила, что это здание занято Советом Закавказской Федерации и Грузинской Республики63.
"Мы обязаны посетить этот дворец – твёрдо заявила я Вику. – Там, наверное, полно фамильных портретов и вещей, потому что до Воронцова-Дашкова наместником Кавказа являлся также мой прадед Паскевич, а его сын, мой двоюродный дедушка Фёдор, женился на сестре Воронцова Ирине".
"О, Боже! – вздохнул Вик, – Ну почему у вас, русских, повсюду родственники? И то, как вы женитесь, делает всё это ещё более запутанным. А теперь дай-ка разобраться: у твоего прадеда, князя Паскевича, был сын Фёдор, и он женился на сестре графа Воронцова Ирине, а она стала твоей крёстной матерью, и поэтому тебя назвали Ириной, верно?"
"Да, верно, однако не только это. Вот тебе нечто ещё более запутанное: прадед Паскевич женился на Елизавете Грибоедовой, а она была сестрой нашего знаменитого поэта, написавшего пьесу 'Горе от ума'. Эта пьеса – классика, и её по сей день можно увидеть на сцене МХАТа. А поэт Грибоедов, выходит, – мой двоюродный прадед по женитьбе и вообще-то похоронен тут, в Тифлисе, на горе Давида. Вероятно, мы можем прямо из этого окна увидеть его могилу".
"Всё, хватит, прекрати, – устало попросил Вик. – Я уже безнадёжно запутался в твоих нескончаемых родственниках, и если ты добавишь к имеющемуся списку ещё хоть одно имя, то я никогда больше не смогу разобраться во всех этих взаимосвязях".
На следующее утро, после хорошего грузинского завтрака, мы предприняли вылазку в компании двух туристов армянского происхождения, одного из которых, американского гражданина из Нью-Джерси, мы уже встречали на лайнере "Бремен", другой же, французский гражданин, оказался известным писателем Герда́ном. Оба они только что вернулись из Эчмиадзина под Эриванью, где принимали участие в выборах армянского верховного священника, или католико́са.
"Это было крайне интересное событие, – сказал Гердан. – В выборах приняли участие как все высшие сановники Армянской григорианской церкви, так и представители прихожан из всех армянских зарубежных диаспор. Эчмиадзинский собор, хотя и перестраивавшийся в последующие годы, на самом деле был основан ещё в третьем веке святым Григорием Просветителем. Этот святой, принадлежавший к царскому роду Армении, обратил в христианство царя Тиридата, который, в свою очередь, затем крестил и весь свой народ. Однако первыми апостолами христианства в Армении были святые Фаддей и Варфоломей. Имя новоизбранного католикоса – монсеньор Хорен. Ему пятьдесят девять лет. Его избрание проходило при большом энтузиазме со стороны окружавших храм бесчисленных верующих, и это не слухи, потому что я сам там присутствовал".
"Как интересно! И вы рассказываете красивым книжным языком", – восхищённо воскликнула я. Вот тогда-то он и признался, кем является.
"Но разве не странно, что сюда, в атеистическую страну, вы проделали весь путь из Америки и Франции, чтобы избрать армянского папу?" – удивился Вик.
"Вовсе нет, – ответил приятный человечек из Нью-Джерси. – Советское правительство постановило, что каждый волен верить и поклоняться так, как он хочет, или не верить и не поклоняться, что, разумеется, больше подходит им самим, поскольку они атеисты".
Затем он печально сообщил нам, что приходит в себя после острого приступа несварения желудка, вызванного тем,
