Ничего, прошептал доктор Стори. Подождите минутку – они уходят через дорогу в сторону леса.

Маму он заключил в объятия. Почему мы стоим? – спросила она.

Доверимся чутью О'Шея, сказал он, дотрагиваясь рукой до ее волос на затылке. Посмотрел на меня, встал, запер второе окно, посмотрел вниз, на Плевела – тот тесно обхватил колени, будто пытаясь стать невидимым.

Я увидела его рядом на дороге и втащила внутрь, сказала я. Он, наверное, бродил в лесу. Его зовут Плевел – один из детишек, подопечных миссис Гексум.

Я знаю, сказал доктор Стори. Дитя, обратился он к Плевелу, нельзя покидать территорию Лечебницы. Это небезопасно, особенно в канун перемены погоды. Ты меня слышишь?

Я притянула Плевела к себе на колени, пихнула, чтобы ответил. Плевел, скажи доктору: да, сэр.

Да, сэр, сказал Плевел.

Доктор Стори сел между Мамой и окном, заговорил с ней тихим голосом. Когда экипаж тронулся, Мама взяла доктора под руку. Ночной Страж успокаивал лошадей, вел их вперед под уздцы, чтобы вытянуть экипаж обратно на дорогу. Потом вернулся на козлы, аккуратно доехал до разворота, двинулся обратно вполовину медленнее, будто ему, Ночному Стражу, захотелось покоя. Я прижалась к Плевелу, он сидел у меня на коленях, тяжело налегая руками и ногами, опустив голову мне на горло, а я восхищалась самоотверженностью медведицы. Ведь я, если подумать, несмотря на юный возраст, уже лишилась своих детей. А этот подкидыш лишился матери и имени. Его прошлое – чистый лист, да и мое, по сути, тоже. От него пахло пылью и липкостью или сахаром, а дышал он так тихо, что я подумала – задремал. Но тут он взглянул на меня: голубизна мутного белесого глаза, бледная, как жемчуг. Я пригладила ему волосы, чтобы утешить его, утешить себя, и тут увидела наш перевернутый экипаж на дороге, стекла выбиты, лошади лежат со вспоротыми животами, снег опускается на истерзанные бока. Нет, Ночной Страж нас спас, подчинив себе даже доктора Стори.

Мы покатили вниз и у нижней кромки леса встретили второй экипаж. Доктор Стори открыл окно со своей стороны и велел кучеру поворачивать, потом посмотрел на нас строгим взглядом. Дамы, я прошу прощения за это происшествие, сказал он. Похоже, странная погода привела природу в смятение.

Плевел приник ко мне. Доктор Стори сел на свое место рядом с Мамой, я слышала, как они переговариваются вполголоса. Вдали показались яблони, тихая луговина, нижний сад, мне стало легче дышать. Плевел, а тебе сколько лет? – спросила я. Он только поджал губы. Не скажешь? – прошептала я.

Наверное, и не знает, сказала Мама.

Многое тут было иначе до моего приезда, сказал доктор Стори, будто отвечая на какие-то другие вопросы.

А я думала, они не слушают, поэтому решила их отвлечь. Парк при Лечебнице, сказала я, так красиво выглядит из экипажа. И мы очень волнительно прокатились…

Слишком волнительно, согласился доктор Стори. Мисс Дженет, вы зайдете ко мне по возвращении выпить чаю с аперитивом? В лечебных целях. Вам необходимо успокоиться. Мама молча взглянула на меня, и он добавил: Сиделка Коннолли, вы согласитесь сопровождать мисс Дженет?

Да, ответила я, разумеется.

Отлично, сказал он, как будто увидев меня впервые. Такая близость, добавил он, какая существует между вами, уносит нас вспять за пределы прошлого. Возможно, настанет день, когда мисс Дженет уже не будет нуждаться в вашей помощи, однако талантливая опытная сиделка в состоянии помочь многим, да и жалованье ее со временем увеличится. Далеко не все сиделки проживают в Лечебнице. У многих квартиры в городе.

Я понятия не имела, где, по его мнению, смогу жить в городе. Я бы… предпочла остаться рядом с мисс Дженет, сказала я. Мне вполне удобно в помещении для сиделок. Но я вас благодарю, доктор…

Я… очень устала. Мама дотронулась до его руки своей рукой в перчатке. Мне нужно вернуться к себе, но я вам крайне признательна, дорогой доктор Стори, за ваше неизменное понимание. Мы ведь завтра увидимся, да?

Я отвернулась, потому что мы остановились возле Лечебницы. Ночной Страж спустился с козел, чтобы нам помочь, Плевел выскользнул в дверцу с нашей стороны. Мама вышла раньше меня с противоположной, чуть постояла, О'Шею пришлось взять ее двумя руками за талию, только тогда она шагнула вниз. Сказала ему что-то, но слов я не расслышала, лишь сама поблагодарила его шепотом. За спиной у меня раздались слова доктора.

Нам нужно встретиться, О'Шей, как поставите лошадей в стойло. У меня в кабинете.

Мама так стремительно зашагала внутрь, что мне пришлось нагонять ее бегом, оказалось, что она стоит и смотрит на двух мужчин через узкое окно сбоку от массивной двери. Дышала она как после долгого бега, но, увидев меня, шагнула в сторону.

Я вас наверх провожу, мисс Дженет, сказала я.

Да, пожалуйста, сказала она и вдруг притянула меня к себе, взяла за руки. КонаЛи, сказала она, отнеси мои шаль и ридикюль ко мне в комнату. Ключ у тебя есть. Мне нужно посидеть в саду, там, в стороне, где совсем тихо.

Но тебе не разрешается выходить в сад одной…

Оставь дверь в комнату открытой. А сама ступай спать. Тебе нужно отдохнуть… я сожалею, что взяла тебя с собой… прости меня.

Мама, идем со мною наверх. Лечебницу же запрут.

Она стиснула мне руку. Сделай, как я говорю. Мне нужно побыть одной.

Я отвернулась от нее и осталась стоять, недоумевая, в алькове под лестницей, ведущей в женские палаты. Мама ушла, оставив сумочку с бахромой и накидку. О'Шей, наверное, ставил экипаж в конюшню, а доктор Стори скрылся в здании миг спустя.

О'Шей

ПОБЕГ

Не то чтобы О'Шей не любил комнату доктора Стори на третьем этаже – его лечебный кабинет, как говорил сам доктор. О'Шей считал этот кабинет фантазией, в которой мог бы оказаться и он сам, в некой иной сфере, если бы ему довелось жить другую жизнь и в другое время. Несколько дубовых шкафов для бумаг, пишущая машинка на отдельном столике с откидной крышкой, огромный глобус на подставке, карты в рамах – приметы категоризированных и упорядоченных миров. Главный врач не гулял по тропинкам и дорожкам на территории Лечебницы, редко пускался в путь по дорогам и округам Аллегейни, лишь изредка ездил поездом или дилижансом в Филадельфию, но на его многочисленных картах были пастелью обозначены края, каждый из которых он мог определить с первого взгляда.

Я вас прошу – доктор Стори указал на стул и сам сел рядом с О'Шеем на дальней стороне письменного стола.

О'Шей гадал про себя, с кем еще доктор использует этот прием, явно чтобы снять барьер собственного авторитета. Они встречались как минимум раз в месяц или после «неприятных инцидентов». О'Шею всегда было уютнее общаться через массивный стол красного дерева. Сейчас стол этот как бы склонялся в их сторону, похожий на зеркальную стену, блестящий, темный.

Я изредка позволяю себе рюмочку бренди, сказал доктор Стори. Надеюсь, вы ко мне присоединитесь.

О'Шей коротко кивнул, а сам удивился. Оба они пили крайне редко, однако О'Шей знал, что Главный врач и провизор всегда держат под рукой бренди в лечебных целях.

Доктор Стори поставил на стол между ними две рюмки, до краев наполненные медовым бренди. Оба взяли их в руки, но разве что вдохнули аромат.

О'Шей, сидевший на мягком стуле справа, размышлял о том, что не имеет ничего общего с «племянником великого человека», как отозвался о докторе Стори доктор О'Шей, впервые упомянув его почти четыре года назад. Однако было что-то знакомое в запахе напитка, в ритуале с рюмками. Пожилой О'Шей часто наливал им бренди зимним вечером у камина в рюмочки, очень похожие на эти, согрев их в ладони. Именно там и состоялся разговор о том, что в лечебнице в Аллегейни открылась вакансия.

Доктор Стори, будто прочитав его мысли, хранил молчание.

О'Шей смотрел прямо перед собой и изумлялся отсутствию старого доктора О'Шея – пустота претворялась в ощущение присутствия.

Я знаю, что мы