– Верно, сиятельный.

Оба помолчали.

– Есть еще Альбин в Британии, – добавил император. – Он что-нибудь предпринимает?

– Ничего, сиятельный.

– А его супруга и дети тоже в наших руках, так ведь?

– Да, сиятельный. Мы внимательно следим за Салинатрикс и всей его семьей.

– Вот поэтому следовало во что бы то ни стало удержать в городе Юлию Домну, клянусь Геркулесом!

И император в бессильном гневе ударил кулаком по одной из колонн ипподрома.

Аквилий благоразумно молчал, зная, что император считает его виновником воссоединения Севера с супругой. Имея при себе жену и детей, Север смог присвоить себе императорский титул, зная, что главнейшим членам его семьи ничто не угрожает.

– Надо остановить Септимия Севера, – заключил Юлиан. – Даже если кто-нибудь из тех двоих, Альбин или Нигер тоже провозгласит себя императором, мы сможем повести с ним переговоры, ведь родственников мы держим у себя.

– Несомненно, сиятельный, – поддакнул Аквилий. Но главный вопрос остался нерешенным. – Что же делать с Севером?

– Сеп-ти-мий Се-вер… – Юлиан произнес личное и семейное имена того, кто оставался для него лишь мятежным наместником, по слогам, очень медленно. Потом он заговорил быстрее, но его речь все равно оставалась спокойной и холодной, промежутки между словами были длинными – как будто император объявлял смертный приговор: – Мы не можем вести переговоры с Севером, не имея у себя Юлии Домны.

– Он располагает по меньшей мере тремя легионами, – осмелился напомнить Аквилий, боясь, что Юлиан решил начать открытую войну, хотя враг был несравненно сильнее. – А у его брата Геты два легиона в Нижней Мезии. Я бы не стал вступать в бой. Знаю, в таких обстоятельствах договариваться трудно, но я бы попробовал найти решение.

– Я ни словом не обмолвился о том, что намерен вступать в бой, – отрезал император.

Аквилий погрузился в размышления, словно пытался припомнить, произнес ли император слово «бой». Нет, не произнес.

– Сиятельный, выходит, что мы не можем вести переговоры с ним, не имея власти над его супругой, и не собираемся сражаться. Тогда остановить его можно только одним способом – тем, который я обдумывал.

Юлиан улыбнулся – в первый раз за этот нелегкий день. Аквилий не имел себе равных как глава соглядатаев и поставщик сведений, но даже этот мастер своего дела не мог постичь замысел императора. А значит, он сможет удивить самого Септимия Севера. Теперь надо было все объяснить Аквилию.

– Аквилий, назови мне свой способ остановить Севера, а потом я назову свой.

Глава осведомителей принял вызов:

– Сиятельный Юлиан может предложить Северу стать своим соправителем.

Дидий Юлиан кивнул раз, другой:

– Неплохая мысль. Я думал об этом. Но я, в отличие от тебя, не считаю, что мы находимся в таком уж отчаянном положении.

– Это вовсе не унижение, сиятельный. Марк Аврелий и Луций Вер несколько лет были соправителями, и дела шли хорошо. Они уважали друг друга, каждый выполнял свою задачу: Марк Аврелий правил Римом, а Луций Вер защищал восточные границы от парфян. Поскольку Песценний вот-вот взбунтуется, будет разумно превратить войско, с которым Септимий движется на нас, в силу на службе императора Юлиана, чтобы поддерживать порядок на Востоке. Пожалуй, это сработает. Заключив союз с Севером, сиятельный Юлиан сможет спокойно оставаться в Риме и наблюдать за тем, как его враги, Север и Нигер, уничтожают друг друга.

– Замысел выполнимый и даже соблазнительный, – признал император. – Как я уже сказал, я приберегаю его на крайний случай. Но ты забыл об одном обстоятельстве, на первый взгляд маловажном.

Аквилий нахмурился, изображая искреннее удивление. Кажется, он продумал все до мелочей. Он много дней размышлял об этом деле и был убежден, что только его предложение поможет Юлиану сохранить власть и избежать гражданской войны если не во всей стране, то хотя бы в ее сердце. Пусть Север и Нигер сражаются друг с другом на Востоке, за тысячи миль от Рима. Но, судя по всему, императору пришло на ум кое-что еще.

– О чем же я забыл, сиятельный?

Шагнув к Аквилию, Юлиан сказал ему на ухо:

– Я куда честолюбивее Марка Аврелия. И не хочу делить высшую власть ни с кем.

Аквилий не сказал ни слова.

Император сделал шаг назад.

– Какой же у нас выход, сиятельный? – спросил начальник фрументариев.

Юлиан вновь улыбнулся. Даже после всего, что было сказано, Аквилий не разгадал его замысла.

– Выход, как выражаешься ты, или окончательное решение, как предпочитаю говорить я, состоит вот в чем, друг мой: надо обезглавить легионы, стоящие в Верхней Паннонии. Убить Септимия Севера. И этим займешься ты.

XXIX. Прощание

Карнунт, Верхняя Паннония Апрель 193 г.

Каллидий медленно подошел к комнате дочерей своей хозяйки Месы. Дверь была приоткрыта. Он толкнул ее и увидел в тусклом свете масляный лампы, что Луция, сидя на солиуме, кормит грудью крошку Авиту.

Атриенсий Северов вошел и закрыл за собой дверь.

– Здравствуй, – сказал он тихо, чтобы не разбудить другую девочку и не испугать малютку.

– Здравствуй, – ответила Луция, слегка обеспокоенная. Каллидий никогда еще не входил сюда.

Снаружи было зябко. С данубийской границы вновь пришли дождь и ветер – после краткой передышки, случившейся в тот день, когда губернатор провозгласил себя римским императором. Но в комнате было уютно. Каллидий чувствовал, как его ступни обволакивает тепло – под полом проходил горячий воздух.

– Здесь не холодно, – заметил он.

– Да. В комнате всегда тепло, – ответила она, по-прежнему держа младенца на руках.

Грудь ее была обнажена, но соска не было видно – его закрывала голова малышки.

– Тут есть устройство для обогрева, – объяснил Каллидий. – Как и во всех домах хозяев. А если они приезжают туда, где его нет, то велят соорудить. Это как в термах: под полом есть печь, где сжигают дрова, и горячий воздух расходится по всему дому через множество узких ходов.

– Работает прекрасно, – согласилась Луция, еще не понимая, к чему он клонит.

– Я уезжаю, – сообщил он. – Хозяин с супругой отправляются на юг, и я вместе с ними. Ты останешься с сестрой госпожи и ее детьми. Я лишь хотел попрощаться и… убедиться в том, что с тобой все хорошо.

Луция заморгала, не зная, что сказать:

– Да, со мной все хорошо.

– Превосходно.

Он стал открывать дверь, готовясь уйти.

– Мы еще встретимся? – спросила Луция.

Каллидий повернулся к ней:

– Думаю, да, ведь наши хозяйки сестры. И хорошо ладят между собой. Им нравится быть вместе. Да, мы увидимся.

– Я рада.

Он ничего не сказал, лишь задержал на ней взгляд. Что, если подойти, погладить ее по щеке, по плечу или… Он сам испугался