– Ренские легионы, судя по всему, поддерживают императора Севера против Юлиана, – продолжил Цилон, затем помолчал, прежде чем ответить на вторую часть вопроса. – Однако от наместника Клодия Альбина ответа не поступило.

– А я-то думал, что плохие новости сообщает только Лет.

– Молчание Альбина не относится к плохим новостям, сиятельный, – тихо проговорил Цилон.

– Ах вот как? И что же это за дурное известие, которым вы хотите меня огорчить? – спросил Север; к его горлу уже подступала ярость.

Он располагал восемью легионами, еще шесть были готовы перейти к нему. Кто мог померяться с ним силой? Что могло расстроить его замысел овладеть всей империей в кратчайшие сроки?

Юлий Лет сглотнул, шагнул к карте и принялся ее рассматривать. Септимий Север тоже подошел к столу и проследил за его взглядом. Трибун изучал восточную часть римских владений.

– Нигер? – бросил Север.

Юлий Лет кивнул и принялся объяснять:

– Песценний Нигер, наместник Сирии, также провозгласил себя римским императором в Антиохии. На верность ему присягнули Каппадокия, конечно же Сирия, Палестина, Аравия, Египет и войска, размещенные в Осроене. Вместе получается десять легионов.

– Против четырнадцати наших, сиятельный. Мы сильнее, – вставил Цилон, желая сгладить впечатление от неприятного известия.

– Нет! Клянусь всеми богами, нет! – воскликнул Север, раздраженный тем, что Цилон не сознавал как следует грозившей им опасности. Теперь стало ясно, почему Лет стоял с кислым лицом: видимо, он лучше понимал, насколько все тревожно. – Мы можем твердо рассчитывать лишь на восемь данубийских легионов, Цилон. А в четырех ренских я не уверен до конца. Они могут склониться на сторону этого проклятого Альбина, который, по твоим словам, тихо отсиживается в Британии со своим войском. Нумидийские и испанские войска, даже если они верны мне, слишком далеко и не смогут прибыть вовремя, чтобы повлиять на ход событий. Итак, восемь против десяти! У нас за спиной сплошная неопределенность, ведь Альбин еще не высказался. А нам еще надо сломить сопротивление Юлиана с его преторианцами!

Все помолчали. Север сел на солиум у стола.

– Вот чего я не понимаю… – сказал он, глядя на карту Римской империи. – Как Песценний Нигер посмел провозгласить себя императором, притом что его жена и часть семьи остаются заложниками Юлиана в Риме?

– Зная Мерулу, не удивлюсь, если ему все равно, жива она или мертва, – заметила Юлия.

Мужчины переглянулись. Это обстоятельство не входило в их военные расчеты.

Септимий Север от души расхохотался. На его глазах даже выступили слезы:

– Великолепно! Клянусь всеми богами, ты, пожалуй, права.

Фабий Цилон и Юлий Лет тоже рассмеялись. Напряжение, царившее в комнате, спало.

Юлия была благодарна легатам за то, что они не стали опровергать ее предположение. Она сказала это полушутя, но, может быть, Нигер и вправду не беспокоился о судьбе своей супруги?

– Но нельзя исключать также, – осторожно начал Лет, – что Нигер и Юлиан пришли к соглашению.

– Соправители? – сказал Север.

– Я лишь указал на такую возможность, сиятельный, – поправился Лет.

– В любом случае для начала нужно решить вопрос с Римом, – вмешалась Юлия, воодушевленная тем, что может высказывать свое мнение наряду с другими.

– Согласен. – Север поглядел на жену. – Но Альбин способен доставить нам неприятности. Против Нигера я могу послать своего брата Гету: он возьмет два легиона, отправится из Нижней Мезии во Фракию и прикроет нас с этой стороны. Нигер не сможет напасть внезапно. И даже если он нападет, Гета замедлит или затруднит его продвижение. Мы выиграем время. И если мы быстро овладеем Италией, у нас в руках окажется имперский флот, стоящий в Равенне и Мизене. Но прежде чем двинуться на Рим, я должен убедиться, что Альбин не ударит по нашему тылу с запада.

– У него лишь три легиона, – решилась вставить Юлия, не понимая, отчего ее муж так тревожится из-за наместника Британии.

– Да, Юлия, три легиона, но это солдаты, закаленные в боях с племенами, что проживают севернее Антонинова вала. Я бы даже сказал, что за земли между северным валом, сооруженным по приказу императора Антонина, и Адриановым валом, расположенным чуть южнее, постоянно идет борьба. Кроме того, многие вексилляции других легионов, в том числе ренских, сейчас находятся в Британии. А потому я не слишком полагаюсь на войска, стоящие у германской границы. К тому же Альбин – куда более способный полководец, чем Нигер. Руф, пребывающий в Испании, – приятель Альбина, о чем я уже говорил. Если Альбин вызовет его, сомневаюсь, что Седьмой легион «Близнецы» сохранит верность нам. Более того, на сторону Альбина могут перейти все восемь ренских легионов. – Он вздохнул, раскинув руки над картой империи. – Итак, у нас три противника в трех разных местах: Альбин, Нигер и Юлиан. Со всеми тремя одновременно нам не справиться.

Цилон и Лет хранили молчание.

Юлия подошла к столу и поглядела на карту поверх плеча Севера, легонько коснувшись его своей тонкой, теплой рукой, а потом нежно погладила шею супруга. Эта ласка пришлась ему по душе, хотя Юлия явно нарушала приличия, поступая так в присутствии военных трибунов.

– Тебе не придется сражаться со всеми тремя, – сказала она. Септимий не проронил ни слова, видимо поощряя ее продолжать. – Два легиона из Нижней Мезии, предводительствуемые твоим братом Гетой, смогут, как ты уже сказал, отразить любую попытку Нигера ударить по нам из Азии. – Она стала показывать пальцем, как будут двигаться войска. – А чтобы спокойно идти на Рим, не опасаясь Альбина с его тремя британскими легионами, ты можешь ему кое-что предложить. То, что его удовлетворит. Соглашение.

– Соглашение? – переспросил Септимий Север.

– Что же может предложить император наместнику Британии в обмен на обещание не нападать? – полюбопытствовал Цилон.

Юлия сделала шаг в сторону от мужа, потом медленно пошла вокруг стола и заговорила, не отрывая взгляда от карты:

– Император Септимий Север может предложить Клодию Альбину стать цезарем: его цезарем, наследником, преемником. – Посмотрев на мужа, она прочла сомнение в его глазах, двинулась дальше и добавила: – Нашему сыну Бассиану, твоему первенцу, только что исполнилось пять лет. Через девять лет он станет взрослым, наденет мужскую тогу, но все еще будет слишком юн, чтобы сделаться августом и императором либо соправителем отца. Достаточно большой промежуток времени, чтобы в него уместился еще один цезарь. Думаю, Клодий Альбин примет это предложение, пусть даже не сердцем, а разумом. Ведь ему не понадобится ничего делать, не придется сражаться. Только сидеть на месте и выжидать.

Император посмотрел на военных трибунов. Оба кивнули.