– Да будет так, – проговорил наконец Септимий Север. – Сейчас же отправим гонца в Британию, но продолжим двигаться на юг. Мы не можем оставаться здесь и ждать ответа. Когда он придет, я хочу быть на границе Италии.

XXXI. Что решил Альбин

Возле Адрианова вала, Эборак, Британия Апрель 193 г.

– Еще один гонец от Септимия Севера, наместник, – объявил Лентул, военный трибун Шестого Победоносного легиона, стоявшего в Британии.

Клодий Альбин с отвращением посмотрел на военного, прервавшего его завтрак. Хотя трибун был его правой рукой, наместник Британии не любил, когда его отвлекали во время еды.

– Я не отвечал предыдущим вестникам, – презрительно отчеканил он, – и не понимаю, Лентул, почему ты счел это настолько важным, что решил побеспокоить меня во время завтрака.

Трибун стоял навытяжку.

– На этот раз посланник Севера утверждает, что явился с предложением для правителя, – осторожно сказал Лентул.

Альбин глубоко вздохнул:

– Так пусть войдет, во имя всех богов, пусть войдет, и мы наконец перестанем впустую тратить время.

Ничто из сказанного Севером, как убеждал себя Альбин, не сможет изменить его замысла: сдерживать пиктов с помощью Шестого и Двадцатого легионов, в то время как Второй Августов легион будет готовить все необходимое для быстрого возвращения в Германию. Он не исключал, что возвратится на континент с легионерами для удара по Северу, но лишь в том случае, если Север станет представлять более серьезную угрозу, чем сейчас, после провозглашения себя императором. А это могло произойти только при одном условии: если бы Север покинул Верхнюю Паннонию и двинулся на Рим с данубийскими легионами. Тогда Альбин обрушился бы на него со своими тремя легионами и всеми, кто присоединился бы к ренскому войску, а также с Седьмым легионом «Близнецы» своего друга Новия Руфа, растерзав замыкающие отряды и потом – все войско Севера. Руф написал не только Северу, но и Альбину, заверяя, что окажет помощь, если тот попросит. Оставался жгучий вопрос: его жена Салинатрикс и дети все еще были заложниками Юлиана в Риме. Он не собирался подвергать их опасности, публично провозглашая себя императором, как сделал Север; но если напасть на наместника Паннонии, Юлиан посмотрит на это благосклонно. А если пойти на союз с Юлианом?

Подойдя к двери претория, Лентул сделал знак. Вошел опцион, посланный Севером. Преторий был полон солдат Шестого Победоносного легиона.

Альбин откинулся на спинку кресла. Он вел долгую и тяжелую войну с пиктами, имея всего два легиона, поскольку Второй Августов был послан на юг, чтобы при необходимости ударить по Северу. Воинам Шестого и Двадцатого легионов надлежало сражаться еще упорнее и постоянно перемещаться, чтобы сдерживать пиктов, которые уже перешли Антонинов вал и отваживались нападать на укрепления Адрианова вала, всего в сотне миль от того места, где он завтракал. Во всяком случае, пытались нападать. Но Альбина это не пугало. Война с ее трудностями была для него привычным делом.

Он был наместником-воином.

И поэтому все страшились его. Здесь, на берегах Данубия, в Риме и, наверное, даже на Востоке. Самой неотложной задачей было подавить мятеж племен, обитавших между Антониновым и Адриановым валами. Но все, что делал Север, сильнейшим образом ему мешало.

– Что же за предложение делает мне наместник Верхней Паннонии? – спросил Альбин у опциона, намеренно подчеркивая голосом слово «наместник».

Тот осторожно шагнул вперед и вытянул руку со свернутым папирусом, давая понять, что не намерен класть ее на рукоять меча: он чувствовал на себе пристальные взгляды десятков солдат Шестого Победоносного, следивших за всеми его движениями.

Альбин сломал печать, развернул папирус и прочел послание.

Затем откинулся на спинку солиума.

В глазах Лентула читался вопрос, но он не осмеливался обратиться к начальнику.

– Пусть все выйдут, – распорядился Альбин.

Посланник, окруженный легионерами из личной охраны наместника Британии, покинул зал, где решались все вопросы, касавшиеся этой островной провинции Рима. Остался только трибун Лентул.

– Север предлагает мне стать цезарем, быть его преемником. И даже подобрал для меня новое имя вместо Децима Клодия Альбина. Как там? – Наместник вновь заглянул в папирус. – Да, вот оно: Децим Клодий Септимий Альбин Цезарь. «Септимий» указывает на то, что мы из одной династии, «Цезарь» – на то, что я становлюсь наследником.

Лентул молчал.

– А ты что думаешь? – спросил наконец наместник.

Обдумывая ответ, трибун откашлялся – по всей видимости, бессознательно, чтобы получить больше времени.

– У Севера есть сыновья, но они еще совсем дети.

– Да, я знаю. Совсем дети, – подтвердил наместник.

– Тогда, возможно, предложение сделано от чистого сердца.

Клодий Альбин перечитал письмо Севера. Он не мог, не должен был публично провозглашать себя императором, так как навлек бы опасность на Салинатрикс и детей, оставшихся в Риме. Но заключить тайный союз с Севером, остаться в Британии и выжидать – совсем другое дело. Сам Север заверял, что не будет обнародовать соглашение между ними, поэтому родственникам Альбина в Риме ничто не угрожало. Север – или кто-то из его советников, – судя по всему, долго и тщательно размышлял над условиями этого предложения, прежде чем решиться.

Наместник посмотрел на Лентула:

– Скажи гонцу, что я согласен.

Отсалютовав по-военному, трибун повернулся и вышел из претория. Клодий Альбин посмотрел на свою правую руку, в которой держал письмо самопровозглашенного императора Септимия Севера. Он закрыл глаза и задумался. Мысли неслись полным ходом: в этой игре, где наградой была власть над миром, участвовали также сиятельный Юлиан, купивший престол у преторианцев, и Песценний Нигер, тоже провозгласивший себя императором, только в Антиохии.

Альбин открыл глаза, посмотрел на крышу претория и улыбнулся. Пусть Септимий сделает грязную работу: избавит Рим от Юлиана и его приспешников, а затем расправится с Нигером, если сможет. Дальше будет видно. Либо Юлиан, либо Нигер как-нибудь прикончат сиятельного Септимия Севера, и тогда он, Альбин, цезарь и наследник, сразу же станет новым императором. Он чувствовал, что гражданская война близка как никогда: даже если Юлиан и Нигер удержатся на ногах, жестокая схватка с Септимием непоправимо ослабит обоих. Ему, Дециму Клодию Септимию Альбину Цезарю, останется только пересечь Британское море и бросить свои легионы на всех, кто останется в живых, безжалостно сокрушив их. Да, пожалуй, неплохая мысль: остаться в Британии и наблюдать за тем, как эти трое убивают друг друга.

Он поднялся на ноги. Ему предстояли очередные сражения. Борьба с северными племенами поможет держать войско в боевой готовности. Скоро его легионы будут сражаться уже не за поддержание границ отдаленной провинции, а