– Во имя Элагабала, я не просто женщина! Я супруга императора, а место супруги императора рядом с ним! – Он помолчала, раскинула руки и опустила, видимо стараясь успокоиться. Потом закончила уже ровным голосом: – Быть рядом с тобой во время мира и войны: вот мой долг.

Юлия села на ложе. Септимий продолжал стоять, глядя на нее. Она подумывала сказать о том, что раньше он согласился с ней и предложил Альбину стать цезарем, но решила не спорить с ним об этом. Одно дело – подсказать супругу удачный ход в войне, другое – доказать необходимость своего присутствия на этой войне.

– Путь будет нелегким. – В голосе Севера уже не слышалось прежней враждебности. – До сих пор мне удавалось находить пристойные жилища для тебя и детей, в Скарбантии, Сварии, Поэтовии, в сравнительно удобных палатках. Но сейчас мы вступаем на вражескую землю, где правит Юлиан, – во всяком случае, так считается. Я могу предложить тебе лишь свою палатку, свой походный преторий, далеко не роскошный. Придется быстро передвигаться, я не каждый день смогу ставить палатку, на это просто не будет времени. Это совсем другое. Никакого мытья днями, а может, и неделями. А пища та же, что у солдат.

– Знаю.

– А дети? – спросил Септимий, похоже, уже не надеявшийся переубедить жену.

– Отправятся с нами. Пусть учатся быть солдатами. Пусть видят, как их отец восходит к вершинам власти. Пусть видят, как это нелегко. Только тогда они осознают, как это ценно.

– Я видел, как ты ведешь себя с Бассианом и Гетой. Ты холодна с ними и, похоже, ничего не знаешь об их делах. И все же ты настаиваешь, чтобы они ехали с нами.

– Что касается их дел, как ты выражаешься, то я помню о главном: о том, что их отец передаст им высшую власть. А какие туники они носят, мне все равно.

Септимий пропустил мимо ушей слова о туниках. Он понял, каково затаенное желание его жены.

– Ты ведь сама предложила сделать наследником Альбина.

– Будем двигаться к цели не спеша.

Он широко раскрыл глаза:

– Хочешь сказать, нам придется вести другие войны?

– Если понадобится, – сухо ответила Юлия, а потом заговорила уже примирительнее: – Так или иначе, Альбин получит свою долю власти, ровно в той мере, в какой будет хранить верность тебе.

Ему хотелось полюбопытствовать, что означают слова «ровно в той мере», но тут в палатку вошел Каллидий.

– Выкладывай, что у тебя там, да побыстрее.

– Вернулся военный трибун, сиятельный.

Септимий вздохнул, отвернулся от Юлии и сел на другое ложе:

– Пусть войдет.

В проеме палатки появился Юлий Лет:

– Прошу прощения, что прерываю тебя, сиятельный, но Юлиан послал к нам гонца.

– Его имя известно? Это сенатор?

– Непохоже, чтобы он принадлежал к числу patres conscripti, сиятельный. Его зовут Аквилий Феликс.

– Не слышал о таком. – Септимий посмотрел на Юлию. – А ты?

Юлия была на седьмом небе: муж разговаривал с ней, как обычно, как всегда, с любовью и нежностью. А значит, он окончательно уступил, разрешив ей и детям поехать с ним.

– Нет, это имя ничего мне не говорит, – ответила она.

– Где он? – спросил Септимий, обращаясь к трибуну.

– В лагере, сиятельный. Ждет в палатке квестора. Привести его?

Север молчал. Юлия воспользовалась этим:

– Дражайший супруг, думаю, разумнее не приводить сюда Юлианова гонца. Лучше встретиться с ним в центре лагеря, когда вокруг тебя будут воины при оружии, зорко за ним следящие. Юлиан не заслуживает доверия, а его посланцы – тем более.

Септимий поглядел на нее, ничего не сказав, потом на Лета.

– Весьма рассудительно, сиятельный, – подтвердил тот. – Надо соблюдать величающую бдительность во всем, что касается безопасности императора.

– Согласен.

Север поднялся на ноги. Юлия тоже встала со своего ложа. Лет повернулся и вышел из палатки.

– Могу я присутствовать при твоей встрече с человеком Юлиана? – осведомилась Юлия самым нежным голосом, преданно глядя на мужа. Она знала, что это действует на него безотказно.

– Клянусь Юпитером, если ты собираешься дойти со мной до Рима, спать в военных палатках, безропотно есть солдатскую пищу и терпеть всевозможные лишения, ты, конечно, можешь явиться вместе со мной на эту встречу.

Подойдя к мужу, Юлия запечатлела на его губах долгий поцелуй, затем слегка отстранилась и сказала ему на ухо:

– Я не обещала, что буду безропотно терпеть все. Пусть человек, которому ты вверил снабжение припасами, достанет нам вкусную еду.

Она повернулась, готовясь выйти, но поняла, что ее супруг не двинулся с места.

– Оставишь меня наедине с этим вестником наедине? – весело спросила она.

Септимий не ответил на ее вопрос, задав вместо этого свой:

– Я женился на особенной женщине, да?

Юлия улыбнулась:

– Обычную ты бы не захотел.

XXXIII. Оборона Рима

Римский Атеней Апрель 193 г.

Юлиан созвал всех сенаторов на особенное, чрезвычайно важное заседание. Он объявил об этом, но не уточнил, что содержится в указах, которые будут вынесены на голосование. «Император города», как тихо называли его некоторые patres conscripti – в отличие от самопровозглашенных императоров Септимия Севера в Паннонии или Песценния Нигера в Сирии, – отправил преторианцев к каждому сенатору, чтобы все они явились в Атеней этим апрельским днем. Юлиана поддерживали лишь немногие. Большинство сенаторов пришли по принуждению, из страха перед вооруженными гвардейцами, хотя некоторым было любопытно: что случится? Среди последних был и Дион Кассий, считавший, что перед ним разворачивается трагедия, не уступающая Эсхиловым: глаза жадно впитывали происходящее, внутренний же голос советовал держаться от всего этого подальше. Но сенатор не мог покинуть Рим – ему не позволили бы гвардейцы. Итак, он досмотрит представление до конца, стараясь не вмешиваться в события. Кто-то же должен однажды написать о том, что видел: пусть от этих безумных месяцев останется письменное свидетельство для потомков.

Дион Кассий вошел в громадное здание Атенея, воздвигнутое по велению Адриана свыше шестидесяти лет назад, и зашагал по широким коридорам, вымощенным белым и желтым мрамором. Справа и слева были комнаты, предназначенные для чтения стихов и прочих утонченных занятий. Наконец он добрался до главного, самого большого зала, куда Юлиан пригласил сенаторов. Как всегда, он сел рядом с Сульпицианом. Поглядев по сторонам, Дион Кассий увидел, что преторианцы привели даже дряхлого Клавдия Помпеяна. Тот помахал ему издали.

– Даже его вынудили прийти, – заметил он.

– Юлиан хочет, чтобы собрались все до единого, – ответил Сульпициан. – Ты знаешь, как убедительны порой бывают гвардейцы.

– Несомненно.