– Нужно было отпустить туда меня, – насупился полицейский, когда она вышла. – Посмотрите, на кого вы стали похожи!

Софи опустила глаза.

– Простите за ваш носовой платок. – Он почернел от грязи и был забрызган свежей кровью.

Констебль Дедхэм потянулся к ее трофею.

– Если вы не возражаете, я бы хотел сначала на это взглянуть.

Софи неохотно протянула ему тонкий кожаный саквояж. Она вспомнила, что пару дней назад видела его под альбомами с газетными вырезками; ей не удалось открыть застежку, которая то ли была заперта, то ли заклинила. Констебль Дедхэм с помощью своего волшебного перочинного ножа ловко справился с этой задачей. Он вытащил пачку документов, взглянул на них, затем на Софи, после чего положил их обратно в сумку и передал ей.

– Вы же понимаете, что я не могу позволить вам забрать эти бумаги, – твердо произнес он, – но вы можете посмотреть, что в них.

Софи судорожно соображала.

– Мне нужно отнести их Королевскому библиотекарю. Он, кажется, живет в поместье? – Полицейский кивнул. – Можем пойти туда вместе. Но сначала я должна посмотреть, с чем мы имеем дело, – возможно, некоторые письма требуют перевода. Если хотите, можете за мной наблюдать.

Они молча вернулись в дом, заперли изнутри кухонную дверь и вышли через комнату экономки.

– Она может заметить, что ее дверь взломана, – заметил полицейский, – но сейчас с этим ничего не поделаешь.

«Как миссис Брутон или кто-то, работающий с ней, узнал, что нужно добыть именно эти бумаги? – задавалась вопросом Софи. – Могла ли она телефонировать герцогу и получить от него инструкции, или же она всегда знала о его важности?»

Они поднялись в спальню, где хранились ящики и где Софи оставила свою корзинку и бухгалтерскую книгу. Она показала констеблю Дедхэму поврежденный ящик и, пока он осматривал его и другие коробки, придвинула стул к туалетному столику, за которым работала, достала содержимое кожаного саквояжа и приступила к чтению.

Все разложенные перед ней бумаги касались визита герцога и герцогини в Германию осенью прошлого года. Здесь было несколько рукописных страниц с описанием посещения больниц, жилищных проектов и молодежных лагерей в разных городах Германии и даже пивной в Мюнхене. Эти рассказы велись от третьего лица, подчеркивая восторженный прием, который оказывали Виндзорам везде, куда бы они ни приехали, и изображая герцога как защитника рабочего класса, как английского, так и немецкого. Репортер отметил, что наконец-то Уоллис встретили с должным почтением, и все обращались к ней «ее королевское высочество», хотя в Британии ей в этом титуле было отказано. Далее следовало несколько машинописных отчетов об этих самых поездках, с указанием имен и других подробностей. «Ничего особенного», – думала Софи, листая страницы, пока не наткнулась на тонкую пачку кремовой бумаги с текстом на немецком языке, и волосы на ее затылке встали дыбом.

Должно быть, она ахнула, потому что констебль Дедхэм отвернулся от окна и спросил:

– Все в порядке?

– Да, – ответила она, взяв себя в руки. – Я просто ударилась коленом о стол. Но здесь есть документ, который нужно перевести, прежде чем я представлю его библиотекарю. – Она подняла страницы. – Видите? Если вы дадите мне хотя бы полчаса, этого будет достаточно.

Он кивнул, и она принялась за работу, сосредоточившись только на лежащем перед ней отчете, водя ручкой по страницам бухгалтерской книги. Время от времени она слышала, как полицейский зевает или перелистывает какой-то томик, возможно, извлеченный из ящика, но она не оборачивалась и не прекращала писать. Наконец она надела на ручку колпачок, положила книгу в корзинку и встала. От резкого движения у нее закружилась голова.

– Спасибо, я закончила. Пойдемте? – И она передала ему кожаный саквояж. – Можете проверить, все ли на месте.

Они спустились вниз, Софи ненадолго заглянула в ванную промыть колено, которое к этому времени начало пульсировать. Она снова его перевязала, привела в порядок волосы (насколько это было возможно) и отправилась в сопровождении полицейского эскорта.

– Дом в паре миль отсюда, – предупредил констебль Дедхэм. – Сможете дойти пешком?

Однако в итоге ей не пришлось идти пешком, поскольку он остановил машину, которая везла певчих в часовню Святого Георгия, и уговорил водителя свернуть на другую дорогу. «У работы полицейским есть свои преимущества», – подумала Софи, втиснувшись на переднее сиденье рядом с Генри Дедхэмом. Она не знала, что он о ней сейчас думает.

Библиотекарь жил в увитом глициниями каменном доме, в паре миль от Фрогмора. Софи позвонила в колокольчик и отступила на шаг. Она осознавала, какую странную пару составляют она и констебль Дедхэм. Так и было: элегантно одетая женщина, которая подошла к двери, натягивая перчатки, посмотрела на них с большим удивлением.

– Могу я поговорить с библиотекарем? – осведомилась Софи. – Я мисс Клейн. Простите, что беспокою вас в воскресенье, но это срочно.

Их провели в залитую солнцем гостиную, где на столике лежали газеты и стояли пустые чашки. В воздухе пахло кофе и тостами, и у Софи заурчало в животе: она ничего не ела с вчерашнего вечера. Она присела на край дивана, а констебль Дедхэм встал у камина и осматривал помещение. Они услышали женский голос, затем где-то наверху раздался приглушенный разговор, и послышались торопливые шаги вниз по лестнице.

– Мисс Клейн, у вас все в порядке? – спросил библиотекарь. Он вошел комнату с поднятым воротником и галстуком в руке. – А это кто?

Констебль Дедхэм шагнул вперед и представился, показав удостоверение. Софи изложила свою версию событий, а он добавил все необходимые (хотя, на ее взгляд, в основном ненужные) подробности.

– Суть в том, что мы нашли документы, которые, по мнению мисс Клейн, должны быть переданы лично вам, – закончил констебль Дедхэм.

– Конфиденциальные документы, – добавила Софи.

– Спасибо, – поблагодарил библиотекарь. – Могу я попросить вас выйти на минутку? А мы с мисс Клейн поговорим наедине.

Когда они остались одни, Софи достала бумаги и положила их на кофейный столик.

– Это отчеты о поездке Виндзоров в Германию в прошлом году, – объяснила она и развернула их веером. – Ничего особенного. А вот это, – она вынула пачку кремовых страниц, исписанных мелким шрифтом на немецком языке, – похоже на стенограмму частной встречи герцога и герра Гитлера в Берхтесгаден.

– Боже милостивый! – Библиотекарь в недоумении уставился на текст.

В дверь постучали, и впустившая их женщина, теперь уже в шляпе, просунула голову в комнату.

– Прости, что прерываю, дорогой, но если мы не выйдем сейчас же,