Глава 37

Спустя несколько дней мы были со Сьюзан в городе, и я решила заглянуть в паб повидать Дейзи.

– Ох ты ж, господи, детонька моя, – всплеснула руками её мама, притянула меня к своей необъятной груди и поцеловала в макушку. – А дочку-то я отправила, – сказала она и добавила, обращаясь к Сьюзан: – Вы б и свою отправляли.

Горожане эвакуировали своих детей.

Там, за проливом, ждала армия Гитлера – всего в какой-то полусотне километров от нас. Они уже вступили на Нормандские острова, Джерси и Гернси, которые принадлежали Британской короне.

И Нормандские острова сдались.

Мы уже знали к тому времени, что Кент, та часть Англии, где находились мы, лежит ближе всего к Франции, а во Франции – немецкие войска. Если Гитлер начнёт высадку в Британии, он начнёт её с Кента.

Сьюзан ничего не ответила маме Дейзи, а нам с Джейми велела потом не беспокоиться на этот счёт. Если бы наша мама, сказала она, изъявила желание переправить нас куда-нибудь, тогда одно дело, но пока от неё ни слуху ни духу, мы будем жить где живём.

Через несколько дней к нам пришла леди Тортон уговаривать нас с Джейми уехать. Уезжали почти все дети – и местные, и эвакуированные из Лондона. Леди Тортон заверила нас, что Добровольческая служба обязательно подыщет нам другое жильё где-нибудь в безопасности, где немцы нам не будут угрожать.

– Как же их мама узнает, где они, – запротестовала Сьюзан.

– Очень просто, – ответила леди Тортон. – Я прослежу, чтобы вам сообщили адрес их нового местопребывания, и как только она выйдет с вами на связь, вы ей и передадите.

– Ну не знаю, – заколебалась Сьюзан.

Леди Тортон втянула ноздри, как она обычно делала, когда очень злилась.

– Вторжение неизбежно, – процедила она. – По нашим улицам будут разгуливать немцы, хозяйничать в наших домах. Вполне вероятно, начнутся уличные стычки. Дети должны быть как можно дальше от всего этого. Даже Маргарет не приедет этим летом домой. Она поедет прямиком в новую школу.

Меня кольнуло разочарование. Я надеялась скоро увидеть Мэгги.

Леди Тортон сказала:

– Вы обязаны отослать их подальше отсюда.

Я почувствовала, как из-под разочарования понемногу вздымается целая волна других эмоций, как она нарастает, готовится захлестнуть меня с головой. Каких таких эмоций, я не знала. И что за ними стоит, не понимала. Я уставилась в окно и отчаянно попыталась сосредоточиться на Коржике.

– …и бомбёжки – ещё не самое страшное, – донёсся до меня голос Сьюзан.

– На войне не место сантиментам, – покачала головой леди Тортон.

– По-вашему, это сантименты? – Слова Сьюзан звучали точно из-под воды. Её рука легла мне на плечо. – Вы посмотрите на них. На Аду посмотрите. Да если её поселить не к тем людям, она вернётся в то состояние, из которого мы её еле вытащили.

Я встряхнула головой, чтобы не уплывать, чтобы слышать, что они говорят, вопреки нараставшей панике. Но леди Тортон молчала. Когда я украдкой бросила на неё взгляд, она пристально смотрела на Сьюзан с выражением лица, которое осталось мне непонятным.

– С ней непросто, – продолжила Сьюзан, – но я за неё ещё поборюсь. Я уже борюсь – кто-то же должен.

– Ясно, – в конце концов тихо ответила леди Тортон. – Не уверена, что вы правы, но я понимаю, о чём вы. Однако мальчика…

– Ни в коем случае, – отрезала Сьюзан. – Разделить их – значит погубить обоих.

Когда леди Тортон ушла, Сьюзан посадила нас к себе на диван и сказала:

– Так. Никуда я вас не отошлю.

После этого она говорила ещё долго. Но последнее, что я уловила, были вот эти слова, «не отошлю».

Волна в моей груди улеглась. Я снова могла дышать.

– Ада, что думаешь на этот счёт? – спросила меня Сьюзан.

Что я думаю? Без понятия. Да и откуда мне слова такие знать, чтобы описать. Только я задыхалась, а теперь дышу.

Сьюзан ждала ответа. Я всё ещё сидела ошеломлённая – до конца не отошла. Сглотнула и говорю:

– Наверно, мне бы лучше тут остаться.

– Вот и хорошо, – говорит Сьюзан. – Потому что выбора я вам не оставила.

Сьюзан оказалась права насчёт зелени: с наступлением лета вернулись и листья, и травка. Погода стояла чудесная. Растительность в загоне у Коржика поднялась ему по колено, в нашем «победном» огороде спели овощи.

В сарае у Тортонов Фред нашёл старый велосипед, подкрутил его и отдал Джейми. Школа с отъездом большинства детей закрылась, и теперь Джейми вместе со мной ездил к Фреду помогать с работой. Бывший садовник оказался по части лошадей бесполезным, боялся их и норовил лишний раз хлестнуть почём зря. Затем и его призвали, и Фред снова остался один. Двух коней леди Тортон продала, а ещё трёх, слишком старых для езды, усыпила, но работы по-прежнему оставалось невпроворот. Лучшие загоны стояли вскопанные для посева. Правительство прислало специальную Земельную дружину из одних молоденьких женщин, которые должны были заменить ушедших в армию работников. Дружинницы поселились в бывшем флигеле конюхов, но помогали только с возделкой земли, не с лошадьми. «Лошади теперь никому не нужны», – заметил как-то Фред.

Джейми в кои-то веки, твёрдо и навсегда, дали от ворот поворот на аэродроме. Им там было совсем не до него. Самолёты взлетали пачками и днём, и ночью. Мы постоянно видели их высоко в небе – мелкие пятнышки на страже пролива, высматривают, выглядывают, где там вторжение, которое неизбежно.

Летними ночами, когда так долго светло, мне было часто не уснуть. А вот Джейми с Боврилом громко сопели в унисон. Однажды, когда храп стал невыносим, я украдкой спустилась вниз в гостиную, где было потемнее. На диване, подобрав под себя ноги, сидела Сьюзан и смотрела прямо перед собой. Но не с гнетущей тоской, как год назад, а иначе.

– Не спится? – спросила она, увидев меня.

Я покачала головой. Сьюзан похлопала ладонью рядом с собой. Я пересекла комнату, но на диван к ней не села, а осталась стоять напротив – нормальная нога и концы костылей тонут в плюшевом ковре, пальцы больной ноги едва касаются ворса.

– Все