– Надо выдвигаться. Неровен час турки погоню вышлют, – прервал размышления Алексея голос Псаро.

Выжившие русские, поддерживая раненых, опять побрели по горным тропам. К вечеру вышли на перевал. Выставив охранение, заночевали между камней. А к полудню следующего дня заметили небольшую деревеньку. Лейтенант псаро ушел туда, а вернулся с двумя греками и повозкой. Погрузив раненых, беглецы продолжили путь.

Три дня они пробирались по горным тропам, стараясь избегать больших дорог, чтобы не нарваться на османов. На четвертый день, к вечеру, тропу преградил грек в рваной одежде. Привыкшие к тому, что местные воспринимают русских как союзников, никто не почувствовал опасности. И только когда громыхнула старинная фитильная аркебуза, и со склона над тропой спрыгнуло с дюжину фигур с вилами, копьями и дубинами, русские поняли, что это нападение. Алексей разрядил пистолет прямо в лицо набегающему на него человеку и схватился за шпагу. Бойцами нападавшие оказались никудышними, и несмотря на усталость, он успел заколоть еще троих или четверых, прежде чем почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание.

Алексей пришел в себя только на следующий день. Первое, что он услышал – шум моря. Затем скрип снастей. Потом отдаленно чьи то голоса. “Живой”, – донеслось до него. Укрытый одеялом, он лежал в своей каюте. Рядом сидел Скользящий волк. Заметив, что Алексей очнулся, индеец подал ему воды.

Алексей попытался сесть и застонал. Голова раскалывалась от боль, а острая боль в боку вонзилась изнутри, как нож.

– Выжил. Твой Бог и духи тебя не оставили, – услышал он, – На вас напали у самого побережья. Разбойники местные. Говорят, они грабят потерпевших кораблекрушения. Вы отбились. Никто не погиб. Капитана раненого, что с вами был, взяли лечить на «Трех Иерархов». А тебя сюда. Андреев выжил еще. Из морских солдат. Сказал – ты славно бился. Как великий вождь.

Алексей показал головой. Его отряд… его просто не стало. Пушки – брошены. Знамя потеряно и осталось где-то на поле боя. Восточного легиона больше не существовало.

Преодолевая боль, Алексей вышел на палубу. Вдали виднелся живописный берег. Женщины стирали белье в бухтах, рядом играли шаловливые дети. Словно ничего не случилось и жизнь по прежнему продолжалась.

Он хотел славы. Отличий. Хотел стать героем. А стал участником бойни, свидетелем поражения, позорно выжившим после всего этого.

– Слышал, вы хорошо держались, – сказал ему первый лейтенант «Ианнуария». Алексей угрюмо промолчал.

«Мы не держались. Просто не успели умереть, как все», – подумал он.

Глава 14. Отвага и честь

Поутру подул свежий ветер разгоняя туман. Над флагманом взвился черно-желтый вымпел, призывающий двигаться к неприятелю. Засвистели боцманские дудки. По палубе, поднимая паруса, забегали матросы. Канониры готовили орудия к бою. Вся русская эскадра двинулась к Хиосскому проливу.

Первой в кильватерном строю шла “Европа” глухо вздрагивая при каждом ударе вала. Алексей смотрел, как она уходит вперед, поднимая тучу брызг форштевнем. Кто-то говорил что на ее реях стояли лучшие матросы Клокачева и что у нее свежо просмоленный корпус, поэтому она шла легче остальных. Алексей раскрыл подзорную трубу. Далеко впереди виднелись многочисленные мачты преграждающие вход в пролив. Бесконечный лес мачт. Наверное турки не верили, что немногочисленные русские корабли рискнут ввязаться в бой с их армадой, поэтому развернувшись к открытому морю бортами, они безмятежно стояли на якорях. Оглянувшись, лейтенант посмотрел на белые полотнища парусов русского арьергарда, а также фрегатов, пакетботов и вспомогательных судов, которым не было места в линии. Его наполнила гордость за русских моряков, готовых идти в неравный бой, не ради выгоды и грабежа, а ради славы отечества.

– Спаси и сохрани вас Господь, – перекрестил офицеров на шканцах отец Федор, прежде чем спуститься в трюм, к лазарету, – не посрамите веры православной в бою с нехристями бусурманскими.

Когда до неприятеля оставалось не более трех миль, русская эскадра выстроилась в боевой порядок.

– Заряжай двойным ядром, – приказал капитан Иван Антонович Борисов, – Угостим турка со всей русской щедростью.

Офицеры и матросы на шканцах рассмеялись, а приказ передали на нижние палубы. Алексей же вспомнил выволочку за заряженную поверх ядра картечь, что он будучи энсином на французском фрегате, получил от своего осторожного капитана. Все-таки не хватает французам русской бесшабашности и отваги, хоть рубаки они и знатные.

И вот сзади над линейным кораблем «Трех Иерархов», где находился командующий, появился долгожданный сигнал – «Всем кораблям атаковать противника». Алексей продублировал команду капитана – переложить штурвал на левый борт. Корабль Алексея, вспенивая форштевнем волны Эгейского залива стал в кильватер «Трёх Святителей». Авангард адмирала Спиридова, развернувшись галфвинд, на всех парусах устремилась прямо в центр турецкого строя. За ними следовал и возглавляющий кордебаталию, корабль Алексея. Корабли шли так близко друг к другу, стремясь побыстрее вступить в битву, что казалось бушприт «Святого Ианнуария» вот-вот врежется в корму идущего впереди корабля. Все хранили сосредоточенное молчание. Не свистели боцманские дудки, не звучали команды, не перебрасывались шутками-прибаутками матросы. Только шум ветра и скрип такелажа нарушали напряженную тишину. Первый сокрушительный залп турков показался громом среди ясного неба и Алексей невольно вздрогнул.

– Началось, – кивнул капитан, – Будут бить продольным огнем по «Европе».

Алексей представил, какой ад сейчас твориться на головном корабле, на котором сосредоточился весь огонь, ошалевшего от такой наглости русских, противника. Паруса «Трёх Святителей» закрывали обзор, но вспышки и дым на флангах говорили о том, что турки пытаются огнем остановить дерзкое наступлению. Сотни турецких ядер летели в направлении русского авангарда. Но русские на огонь турок не отвечали. В таком построении вести огонь мог только головной корабль, и то лишь погонными орудиями. Но так длилось недолго. Приблизившись к противнику, «Европа» совершила плавный разворот и дала бортовой залп. То же самое повторил «Евстафий»

На палубе чувствовалось одновременно и напряжение и какой-то лихой азарт. Все команды выполнялись на загляденье точно. Когда «Трёх Святителей» положил штурвал влево. Алексей, в обязанности которого входило держать строй, отдал нужные команды и корабль безукоризненно точно повторил маневр. До турецких кораблей оставалось не более тридцати саженей. После приключений на французском фрегате в Атлантике, Алексея уже не смущал свист ядер. Он видел, как одно из них пробило грот-парус оставив в нем рваную дыру, слышал как кто-то из матросов вскрикнул от боли, когда другое ядро, задев фок мачту, вдруг неожиданно раскололось и рассыпалось на сотни осколков. Алексей не успел удивится каменным ядрам, когда прозвучала команда «Пли». «Ианнуарий» содрогнулся, и его борт затянуло