«Мир должен быть населен людьми!» – удачно заметил Бенедикт в «Много шума из ничего». Уже за одну эту фразу я предпочитаю эту пьесу Шекспира всем другим, а остальная часть его монолога о добродетелях Беатрисы только подкрепляет мое мнение. Так что неудивительно, что на лесопилке пятнадцать родителей – они стоят у стен или сидят наверху, попивая сидр, эль или виски и внимательно следя за детьми внизу.

После пятой песни Барнабас устает, и танцоры делают перерыв. Они наливают себе выпить и подходят к столу, чтобы чего-нибудь съесть. Джон Коуэн, молодой подмастерье кузнеца, пробирается сквозь толпу и протягивает руку за скрипкой. Он сегодня вечером пришел с Кэтрин Поллард и танцевал с ней начиная с первой песни. Я перевожу взгляд на Эбигейл, которая с интересом наблюдает за ними. У нее более утонченные вкусы, чем у большинства собравшихся, и она держит в руках кружку подогретого вина. Эбигейл приглядывает сегодня не только за Джоном Коуэном, но и за Мозесом. Он не явился на бал рука об руку с Ханной, поскольку бал у нас, но весь вечер от нее не отходит.

– Нелегко, правда? – спрашиваю я, поднимаясь на второй этаж, где стоит, прислонившись к перилам, Эбигейл.

– Что?

– Приглядывать за двумя сразу.

– На то Господь и дал мне два глаза, – говорит она с ухмылкой. – Вот тебя мне жалко.

– Почему?

– У тебя тут четверо взрослых детей, а глаз, чтобы за ними приглядывать, вдвое меньше.

– Эфраим тоже тут.

– Ну, он-то, как обычно, смотрит только на тебя.

Эбигейл не ошибается. Я чувствую тепло взгляда мужа, расхаживающего по лесопилке, а когда перевожу на него взгляд, он сразу приветствует меня улыбкой.

На другом конце комнаты Барнабас что-то шепчет Джону Коуэну. Тот похож на музыканта не больше, чем я на пирата, но залезает на пень, с удивительной нежностью опускает смычок на струны и начинает играть. Мелодия, вылетающая из-под его смычка, такая же чудесная, как та, которую Барнабас доиграл несколько минут назад, хотя и помедленнее темпом.

Всего через несколько нот я узнаю «Виски на завтрак». Отец как-то сказал мне, что это песня про тех, кто не спал всю ночь и в буквальном смысле успевал выпить виски до завтрака. И, судя по решительному взгляду Барнабаса, я вижу, что он не просто так попросил ее сыграть. Он разминает пальцы, обходя помещение по краю и двигаясь в сторону Долли. Она сияет, когда видит его.

И вот приглашение.

Барнабас кланяется и протягивает ей руку.

Долли делает реверанс и принимает ее.

А потом они исчезают в толпе танцующих – ее рука обнимает его за шею, его рука у нее на талии.

Умный мальчик, думаю я.

Понаблюдав с минуту за тем, как они танцуют, я отхожу от Эбигейл и возвращаюсь на первый этаж. Встаю у широких двойных дверей, надеясь, что сквозняк поможет мне остыть. Когда Эфраим подкрадывается ко мне и целует пониже уха, я вздрагиваю, а он смеется, и я прижимаюсь к нему.

– А ведь много времени прошло, – говорю я.

– С каких пор?

– С тех пор, как у нас последний раз были танцы.

– Хм-м. – Он прижимает подбородок к моему виску. – Наверное, это было, когда за Люси ухаживал тот парень, Таун.

Тот парень, да. Его зовут Аарон Таун, но мой муж так и не простил «того парня Тауна» за то, что его дочь забеременела до брака. Он женился на ней задолго до родов, конечно. Они были влюблены друг в друга. Но Эфраим отличается несгибаемой старомодностью в таких вещах. «Не берите то, что вам не принадлежит», – множество раз наставлял он наших сыновей. Мне не хватает духу сказать ему, что его наставления как минимум в одном случае были напрасны, как я подозреваю.

– Могло быть и поскорее, если б твои сыновья собрались за кем-нибудь поухаживать.

– А, они теперь мои?

– Я считаю, справедливость требует винить друг друга по очереди.

В кружащейся толпе углядеть кого-то конкретного сложно, но наконец я нахожу Джонатана, который в танце слегка покачивает головой, а рядом рыжеватые волосы Салли Пирс. Сегодня она их распустила, и они блестят в свете ламп. Как обычно, Салли смотрит на Джонатана до смешного влюбленным взглядом.

– Ну, Салли хоть уговорила его разок с ней потанцевать.

Щеки у нее круглые, улыбка сияющая. Салли правда очаровательная девушка. Высокая, но не слишком. С пышным бюстом. И я замечаю, что платье у нее скроено, чтобы подчеркивать именно это, а не ее талию.

– Это не первый танец, – говорит мне Эфраим. – Третий. Ты невнимательна.

– Я не Салли высматривала.

– А кого?

– Сару Уайт.

Эфраим кладет руки мне на бедра и разворачивает к себе.

– Ты же вроде не собиралась вмешиваться.

– Я просто создаю возможности, вот и все.

Он широко и слегка насмешливо улыбается, показывая, что не злится на меня.

– Да я не говорю, что это плохая идея.

– Это решило бы сразу две проблемы. Она была бы в безопасности, и о ней позаботились бы, а у Сайреса наконец появилась бы своя семья.

– А как же любовь? – спрашивает Эфраим.

– Думаю, он уже влюблен. А ей, конечно, может потребоваться больше времени. Но любовь между людьми может вырасти постепенно. Я не раз видела, как такое случается. Это нам повезло, – добавляю я. – У нас она случилась как взрыв.

– И у Люси, – говорит он мне, и я вижу, что это признание его задевает. – И теперь у Ханны. И у Долли тоже. Они там на танцплощадке почти ослеплены любовью. Она от них идет, как пар от кастрюли. Ты хочешь для Сары чего-то меньшего?

– Это лучше, чем растить ребенка в одиночку. Я просто хочу, чтобы она осознала такую возможность.

– Думаешь, если ее силой толкать в этом направлении, то получится?

– Я не собираюсь никого никуда толкать! Я просто…

– Просто что?

– Я хочу посмотреть, что может возникнуть между ними, если дать этой идее шанс на развитие.

– Если эта идея твоя, то ничего не получится. Она должна принадлежать ей.

Я понимающе киваю.

– Потому что выбирает женщина.

– И учти, что она, возможно, уже выбрала.

– Мужчину, который сделал ей ребенка и оставил? Она явно выбрала неправильно!

– Неважно, правильно или неправильно. Сары сегодня здесь нет. Как минимум этот выбор она сделала. – Эфраим целует меня в нос, похлопывает ниже поясницы и идет наверх, к остальным отцам.

Ну что ж, думаю я, может, ей просто нужен еще один шанс.

Песня заканчивается, танцоры переводят дух, но тут Джон Коуэн начинает свою третью песню, «Рил святой Анны», и смех звучит громче музыки. В центре круга танцуют друг напротив друга Сайрес и юный Эфраим, оба с невидимыми партнершами. К концу первого куплета оба начинают хлопать в ладоши и топать ногами, а к концу второго у них появляются настоящие партнерши из толпы.

У меня уже урчит в животе, так что я направляюсь к столу с едой посмотреть, как с этим быть. Эбигейл Поллард привезла по случаю бала жаренную на вертеле говядину – аж половину туши. Другие семьи тоже не остались в стороне, каждый принес свои фирменные блюда. Из мясного есть еще курятина в пиве, филе оленины, фаршированное яблоками, и свиные ребрышки. Куча жареных овощей – морковь, картофель, репа и свекла. Целый круг сыра – сейчас уже изуродованный