Когда я вел «Ле Вонжер» на абордаж, то тоже сильно рисковал. Обмен залпами в упор с мощным кораблем, в момент, когда готовясь к бою на нашей палубе столпились сотни людей… – де Шуазель замолчал и прикрыл на несколько секунд глаза, представляя последствия, потом тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение, и продолжил, – Ваше решение опередить англичан с залпом парализовало гондек британцев с их тяжелыми пушками, а английские канониры с верхней палубы запаниковали под нашим огнем и отстрелялись из девятифунтовок хаотично и преждевременно, к тому же не особо прицельно. После боя месье де Леви описал мне разрушения от ваших ядер и картечи на орудийной палубе британского фрегата. Впечатляющие надо признать разрушения. Вы умеете рисковать и проявляете личную инициативу, месье Григорьев, и это чрезвычайно полезные качества для хорошего командира. Они пригодятся для вашей будущей карьеры в России. Главное помните, что риск всегда должен быть взвешен и оправдан. В этот раз нам с вами улыбнулась удача и победителей не судят. Но ради Бога, мон ами, на моем корабле больше никакой картечи поверх ядер! Вы меня поняли? Никакой лишней картечи!

Глава 8. Переход через Атлантику

«Ле Вонжер» вместе с «Ардентом», одним из двух уцелевших линейных кораблей из эскадры сопровождения, обеспечившей им прорыв блокады, снова шел в арьергарде конвоя. Британский фрегат, что сбежал на выходе из брестской бухты, упорно преследовал французов, и «Ле Вонжер» уже несколько раз отгонял обнаглевшего англичанина. «Ле Вонжер» вздымался на гребне очередной волны, словно гигантская птица, пытающаяся вырваться из бурлящего океана. Непогода нагрянула внезапно, с сразу сжала корабль в свои капкан. Транспортные суда пытались сохранить строй, но дистанция между ними увеличивалась.

Ветер неистово рвал паруса. Ближайший к «Ле Вонжеру» флейт, не успел вовремя поставить рифы на гроте и ветер превратил парус в хлопающие полотна бесполезной ткани. Море кипело, бурлило, поднимая многометровые волны и хлеща ледяными брызгами по лицам матросов. Корабельные колокола хаотично звенели от толчков, а ветер рвал паруса, как бумагу.

Фрегат, боролся не столько с волнами, сколько с самой природой. Огромные валы поднимались словно гигантские стены и обрушивали на палубу шипящие пеной потоки воды. Казалось будто волны хотели поглотить корабль целиком.

В воздухе висел соленый туман, слышались крики команд заглушаемые свистом ветра. Из-за скользкой палубы, каждый шаг превращался в борьбу за равновесие. Мокрый до нитки Алексей, пошатнулся едва успел вцепиться в леер, чтобы очередной порыв ветра не сбил его с ног.

Лейтенант де Вильмон, отвечающий за паруса, тоже едва держался на ногах, но командовал уверенно, пытаясь перекричать рев стихии.

– Брасы по ветру! Рифы на марсели! Быстрее, черти косолапые! Не дадим этому шторму нас утопить.

Матросы бросились выполнять приказ, поднимаясь по вантам, подтягивая паруса к реям и закрепляя за риф-штерты. Шторм все усиливался.

– Кливер свернуть! – прозвучал приказ капитана.

Несколько матросов поспешили на бак, но опоздали. Очередной порыв ветра порвал парус и тот затрепетал как огромный флаг на ветру, закручиваясь вокруг бушприта.

– Кливер сорван, – донеслись до Алексея крики.

Матросы рискуя жизнью полезли на бушприт, чтобы срезать снасти и освободить рангоут от запутавшегося на нем паруса, когда внезапно один из них сорвался. В ужасе хватая руками воздух матрос свалился за борт. Алексей подумал было, что парню конец, но к счастью тот повис над ревущими волнами на страховочном тросе

Ив, бретонец, бросился вперед, схватил свободный конец линя и спустил упавшему.

Болтающийся над бушующими волнами матрос, пытался ухватиться за линь, но его то окунало в волну, то раскачивало ветром, как маятник. Алексей вцепившись в кофель-нагель наблюдал за разворачивающейся драмой. Он видел, как рискуя жизнью бретонец отвязал свою собственную страховку, и словно мартышка, цепляясь ногами за кошачью сетку, изогнулся и обхватил ногами упавшего. Его самого тоже накрывало волной, он отплевывался, но продолжал удерживать товарища. Упавший матрос не растерялся и цепляясь за одежду Ива как за трап, взобраться к бушприту. Другие матросы подхватили пострадавшего и помогли вернутся на палубу. Через минуту там появился и бретонец. Куда делся его сдержанный нрав? Ив ругался так, что звук его голоса перекрывал даже ревущий ураган.

– Живой, благодарение Богоматери Хранительнице, – вторил ему на свой манер боцман Жак, подняв голову к небесам. Алексей вздохнул с облегчением, и тоже поднял глаза к небу, чтобы вознести молитву. И вовремя. Он заметил, как лопнул брас фор-марселя, и рея начала неконтролируемо разворачиваться под ветер, угрожая сломать рангоут.

– Марса-шкоты ослабить. Матросы на рею, – закричал Алексей. Но порыв ветра унес команду и никто его не услышал. Тогда энсин сам бросился к фок мачтовым вантам и пополз наверх.

Он много работал на мачтах во время судовых практик на Балтике, но не разу не попадал в такой сильный шторм. Промокший до нитки, тяжелый от воды мундир висел на плечах многофунтовым грузом; шквальные порывы ветра так и норовили сорвать его и унести в бушующую пучину океана; мокрые канаты выскользали из рук и не предоставляли надежной опоры ногам. В один момент, когда на «Ле Вонжер» налетела очередная волна, корабль накренился и сапоги соскользнули со слизкого троса. Повиснув на руках, Алексей вспомнил молитву отца Никифора, которую тот читал перед выходом поморской артели на вешну, и воззвал к святому Николаю. Перед глазами пронеслись самые яркие моменты его жизни: маменька отчитывающая его за уже забытую проказу; кружка горячего сбитня поднесенная рыбаками после чудесного спасения; радость от первого удачного попадания из учебной пушки; образ Лизетт и ее лучистые глаза. Тут корабль накренился в другую сторону и ноги энсина снова обрели опору. Добравшись до марса Алексей закрепил страховочный конец и оглянулся вниз. Обрыв браса уже заметили и боцман подзывал матросов. Со шканцев что-то кричал капитан, но в вое урагана слов было не разобрать. Под очередным шквалом рею резко развернуло, фок надсадно затрещал. Еще немного и гуляющий рангоут вывернет топ мачты, а матросы посланные боцманом только начинают нелегкий подъем.

Не дожидаясь помощи, по марс-горденям Алексей перебрался на саму пляшущую рею, и только успел закрепить страховку, как эта обезумевшая часть рангоута начала плясать под ним, дергаясь из стороны в сторону, как необъезженный скакун.

Обхватив брус ногами энсин попытался прихватить оборванный конец фор-марса-браса к