Она будет со мной всегда.

Духи гор, именовавшиеся Гаан, научили предков Тощего играть в чанки, растолковав священный смысл игры. Ни одной из женщин не дозволялось даже близко подойти к полю, на котором мужчины с утра до вечера состязались в чанки. Тот факт, что игру ниспослали им высшие силы, ничуть не мешал мужчинам смеяться и шутить. Пока Тощий бормотал слова заговора, кое-кто из индейцев посмеивался над тем, что он все время на ногах и не может сесть.

После торжественных переговоров с бледнолицыми искушение увести лошадей и екот у старателей Санта-Риты стало необоримым. Тощий, Утренняя Звезда, Локо и еще тридцать человек угнали полсотни коров, Волосатая Нога, Джон Кре-мони и двадцать солдат бросились в погоню.

Тощий, будучи уверен, что с такого расстояния его не достать из ружья, встал к преследователям спиной, задрал набедренную повязку и, желая позлить солдат, стал хлопать себя по заду. Кремони вручил Волосатой Ноге свою новую винтовку, и его выстрел вспахал на ягодице Тощего длинную борозду. Индейцы и солдаты разом бросили стрелять: они хохотали, как койоты, пока Тощий мчался вверх по склону горы, прижимая ладони к ране. Что еще хуже, солдатам удалось отбить весь скот.

Красные Рукава держал стоймя на ладони длинный шест, придерживая его другой рукой, чтобы не упал. Тем же самым был занят и Локо. Они ждали, когда Колченогий докатит ивовый обруч до просвета в полосе сена, сваленного на северной оконечности игрового поля. Взмахнув рукой, Колченогий выпустил обруч из пальцев. Тот покатился по сосновым иголкам, специально насыпанным для того, чтобы поверхность была скользкой. Локо и Красные Рукава опустили шесты и бросились в погоню за обручем. Когда тот вошел в просвет в груде сена, они швырнули шесты так, чтобы они оказались под обручем в тот момент, когда он упадет. Затем все собрались вокруг лежавших на земле шестов с обручем и Колченогий приступил к подсчету очков, что было делом на редкость мудреным и сложным.

— Вон опять твой конь, — сказал Зевающий.

Утренняя Звезда повернулся и увидел, как к нему легким галопом приближается его скакун. Саврасый жеребец смотрел на хозяина невинным взглядом, будто желая сказать: «Чего удивляешься? Ты же сам меня позвал!»

— Опять мальчишки от дел отлынивают, — проворчал Зевающий. — Дуются в карты дни напролет вместо того, чтобы за лошадьми следить, вот они и убегают.

— Койот запросто обрывает привязь, — отозвался Утренняя Звезда, — Сестра своими глазами видела. А если его стреножить, он перегрызает веревки.

— Не зря ты его Койотом прозвал, — кивнул Колченогий. — Характер у него точно такой же. Вчера приперся в лагерь к моей жене и сожрал лепешки, которые она напекла.

У коня, которого Утренняя Звезда увел у двух друзей Волосатой Ноги, были жуликоватые, проказливые глаза и острая изящная морда. Его копыта выглядели слишком большими на фоне длинных гибких ног, из-за чего Койот двигался неуклюжей шаркающей походкой. Но когда он пускался в галоп, словно летя над землей, все менялось. Окрасом он тоже напоминал койота: сам желтоватый, а грива с хвостом, равно как и полоса вдоль спины, темно-коричневого цвета. Как и братец Койот, конь обожал женский пол, и ни одна кобыла не оставляла его равнодушным. Судя по поведению. Койот слушался Утреннюю Звезду исключительно потому, что это его забавляло.

Колченогий объявил, что Локо выиграл, и Красные Рукава, стянув с себя синий мундир, отдал его победителю. Вождь до этого уже успел проиграть последние две пуговицы, так что Локо при всем желании не мог застегнуть форму, и она свободно болталась на нем, частично прикрывая полами набедренную повязку. Поскольку несколько дней назад бледнолицые осыпали подарками воинов Красных Красок, новые одеяла и отрезы ситца, зеркала, ножи и рубахи то и дело меняли хозяев, переходя от проигравших к выигравшим в чанки. От некогда роскошного парадного мундира у Красных Рукавов теперь остался лишь эполет с золотой бахромой, болтающийся сзади на поясе.

Красные Рукава снова взял в руки шест, рассчитывая отыграться; но Зевающий встал на цыпочки, чтобы дотянуться до уха вождя, и что-то зашептал. Красные Рукава посмотрел на солнце, садящееся за вершину горы на западе, затем кинул преисполненный печали взгляд на мундир, рукава которого в этот момент закатывал Локо — иначе обшлага закрывали ему кончики пальцев.

Вождь тяжел© вздохнул. Зевающий говорил дело. Сегодня вечером на совете надо обсудить набег на Сонору, чтобы отомстить за убийство женщин и детей под Ханосом. К тому моменту, когда апачи покончат с трапезой, которую сейчас готовили жены Красных Рукавов, и рассядутся у костра, уже наступит поздний вечер.

Все знали, что Зевающий ждет не дождется, когда наступит время мести. Красные Рукава отправил его к союзникам с приглашением принять участие в совете. Позвали даже тех, кто не был членом племени Красных Красок. Зевающий пересек новую воображаемую линию, которую прочертили белые между землей апачей и Мексикой, и забрался высоко в горы, где жило племя Длинношеего. Потом он съездил к племени Чейса, что жило среди скал и призрачных утесов-колонн на западной стороне перевала Сомнений. Он навестил народ Тощего в Теплых Ключах. И куца бы Зевающий ни приезжал, он говорил лишь о мести.

Он женился на Алопэ в семнадцать — раньше, чем обзаводилось семьей подавляющее большинство. Он любил супругу и трех малюток-дочерей со всей горячностью юности. От резни под Ханосом больше всего пострадал именно он, и Красные Рукава решил, что именно Зевающий возглавит набег: благодаря неукротимой жажде мести он станет превосходным командиром. Эта жажда с лихвой перекрывала и его молодость, и неопытность, и нехватку мудрости, отличающей настоящего лидера. Правда, теперь вождю осталось убедить других воинов согласиться с его решением, но за тридцать лет, что Красные Рукава возглавлял племя, его приказы оспаривались редко: хватило бы пальцев одной руки, чтобы их перечесть, да и те не все оказались бы загнутыми.

* * *

Сперва Чейс должен был воскурить табак, по очереди повернувшись на все четыре священные стороны света — именно ему Красные Рукава оказал честь начать совет. Чейс потер кисет, зажав его между пальцами в знак того, что он пуст, и повернулся к своему младшему брату Койюндадо, сидевшему среди воинов чуть в стороне от него. По-испански его имя означало «привязанный к ярму», но индейцы, именуя подобным образом брата Чейса, имели в виду самого быка.

И Чейс, и его брат выделялись недюжинной физической силой, однако она у них была очень разной. Чейса отличала гибкость; его мощь казалась столь естественной, что практически не ощущалась. Чейс