– Алёша… В смысле – Алексей.

– Вот и отлично! Присаживайтесь, Алёша, не стойте горой. Да не краснейте вы так! Запомните: во внешнем выражении внутренних чувств кроется самая большая опасность для разведчика. Понятно, что вы «прикреплённый» и должны меня сопровождать, чтобы выяснить: «чистый» я дипломат или «подснежник», для которого дипломатический статус лишь прикрытие для осуществления разведывательных функций. Я не против, делайте свою работу. Но вынужден вас огорчить: у нас разные службы. Вы ищите врагов, а мы, дипломаты, работаем со всеми. У Британии нет ни врагов, ни друзей. У неё есть интересы, и мы их защищаем…

Поезд слегка дёрнулся, и вокзальные огни поплыли в купейном окне.

– Ехать нам с вами долго, – продолжил Арчибальд. – Пять тысяч миль. Та к что устраивайтесь поудобней. Будем наслаждаться жизнью. Давайте выпьем за знакомство. Можете потом в рапорте указать, что специально меня спаивали, чтобы выведать секреты…

Юноша прыснул. Керр позвонил, попросил принести крепкого чаю. И когда проводник ушёл, разлил виски.

– Запивать полезно китайским чаем. Ну, давайте, Алёша!

– У меня как раз особые подстаканники есть! – «прикреплённый» достал из чемодана два подстаканника со звёздами на кремлёвских башнях.

– Здорово вас упаковали, – заценил Арчибальд. – Но мои медведи тоже соответствуют случаю!

Дорога пошла веселее. Они уже подъезжали к Цицикару, когда всё небо осветилось вдруг, затрещали выстрелы, началась такая канонада, словно поезд вошёл в зону боёв двух враждующих армий.

– Алёша, с Новым годом! – Керр догадался первым. – Смотрите, кто победнее живёт, просто в костёр бамбук кидает, а кто побогаче – петарды и шутихи запускает. Чуньцзе в Китае – время, когда нужно забыть все обиды и искренне пожелать друг другу мира и счастья.

– Сэр, а давайте выпьем за победу!

– Прекрасный тост! Жаль, что до неё ещё очень далеко. Как говорит мой босс, потребуется много крови, тяжкого труда, слёз и пота.

– А наш вождь товарищ Сталин сказал: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будем за нами!»

Они выпили за здоровье вождей, за разгром немцев под Москвой, за полную победу над фашизмом – и легли спать. Утром февральское солнце и возня путейцев под вагоном разбудили их.

Примерно через час они покинули границы Поднебесной. Молча пили чай и смотрели, как за окном разворачивались палитры даурских сопок.

– Не понять мне русских, – проворчал Керр, жмурясь на сверкающие забайкальские красоты. – Зачем вы дарите города, которые с таким трудом ваши солдаты штурмом берут? Зачем строите железные дороги через чужую территорию или вдоль границы? Думаете, вечно будете жить с соседом, как братья? Так не бывает. В Шотландии есть поговорка: вчера сосед приходил, пили с ним на брудершафт, а сегодня попроси у него немного скотча, так он липкую ленту через забор тебе кинет…

Юноша ничего не отвечал, он что-то быстро писал в своём блокноте.

Глава 14

Где так вольно дышится людям…

В Чите их встретило вавилонское столпотворение. Ночной вокзал был переполнен. Тысячи человек бесцельно бродили по перронам, заполнив каждый квадратный метр. На всех путях стояли уснувшие поезда без всяких указателей, но часто с вооружённой охраной. Непрекращающийся гул от сотен шаркающих ног висел в морозном воздухе. Словно на пожарище, пахло гарью, мазутом и застойным людским потом. Дышать было нечем от этих горьких миазмов.

– Стойте здесь, а то потеряетесь! – «прикреплённый» исчез в толпе, оставив Керра сидеть на чемодане с краю платформы. Ждать пришлось недолго, Арчи не успел даже трубку выкурить. Алексей появился в сопровождении сержанта.

– Сейчас мы пойдём к начальнику вокзала, там передохнём, перекусим. Через три часа пойдёт скорый на Москву, поедем в штабном вагоне.

«В большой стране министерство внутренних дел почему-то всегда влиятельнее, чем министерство иностранных дел», – подумал Керр.

У начальника вокзала телефон звонил беспрестанно. Хозяина кабинета это совершенно не смущало. Одной рукой он держал трубку, другой делал сразу массу необходимых для жизни дел: подписывал бумаги, заваривал чай, пил американский виски с гостями, показывал им что-то по карте, отдавал непонятные знаки помощнику. Это походило на движения рук циркового фокусника.

– Да как можно работать без сбоев в таком хаосе? – спросил Керр у своего молодого спутника, когда они уже ехали на запад в штабном вагоне. – Ведь каждые три минуты мимо нас пролетают встречные поезда!

– Товарищ Каганович и товарищ Берия навели на железной дороге железный порядок, – с гордостью отозвался Алексей. – Транссиб питает фронт всем необходимым. Здесь не должно быть даже малейшей ошибки. Всё для победы!

Они ещё немного покурили и он добавил:

– Гвозди бы делать из этих людей!

– Гвозди? – переспросил Керр. – Почему из людей? А что, если у вас потом не останется ни гвоздей, ни людей?

Юноша ничего не ответил, достал свой блокнот.

Но в целом они ехали дружно, внимательно слушая друг друга и уважительно принимая разницу не только в возрасте, но и в статусе. Мелькали полустанки и небольшие забайкальские города. Почти у каждого вокзала стояла серебристо-крашеная фигура Ленина с протянутой рукой.

Однажды Алексей вышел на остановке купить местную газету. Вернулся недовольный.

– Свежих газет нет. «Правда» только за тринадцатое, я её читал, местная – вообще за двадцать девятое января…

Он раскрыл местную. Тут же подскочил, заорал благим матом:

– Предатели! Сволочи! В пыль лагерную!

И стал тыкать пальцем, показывать Керру ошибку в заголовке статьи: «Лениным владела неумная идея переделать мир». Он сидел уже весь красный, порывался куда-то идти. Керр пытался его успокоить:

– Алексей, это явно не со зла. Просто при наборе выпала буква «ё». Конечно, надо «неуёмная идея». Но, по-моему, в этом нет преступного умысла.

– А вы, представитель капиталистического мира, имеете вообще-то представление о великом Ленине?

– Если вам, действительно, интересно моё отношение, скажу. Я считаю, что Ленин со своими помощниками предпринял самый грандиозный социальный эксперимент, который когда-либо был сделан людьми. В течение двух тысячелетий все подобные попытки кончались неудачей, а Ленин приступил к делу по-новому и очень основательно. Он человек действия, он всемирно-историческая величина. Да, враги обвиняют его в жестокости. Но это – заблуждение. Он лишь последовательно осуществлял грандиозную нравственную идею. Этот покойник будет каждый раз воскресать в сотне новых форм, пока справедливость не победит хаоса нашей жизни…

– Покойник? – вскинулся юноша. – Да он живее всех живых!

– Это очень хорошо. Но только время покажет, будет ли так дальше, через каких-то сто-двести лет. Вы знаете, Алёша,