Черт подери, а сколько сейчас времени?

Зибер с трудом сел и свесил ноги с койки.

— Да перестань трясти дверь, сукин ты сын! — простонал он, отчего заныло в ушах. Последняя бутылка виски вчерашним вечером явно была лишней.

Чуть приоткрыв дверь, Зибер прикрыл рукой глаза от слепящего яркого солнца. К горлу подкатывала дурнота. Хотя в глазах все плыло, Зибер разглядел перед собой недавно прибывшего в расположение лейтенанта, который размахивал у него перед носом какой-то бумажкой.

— Что это, черт возьми?

— Телеграмма.

— Мне вестей ждать не от кого. — Зибер начал осторожно прикрывать дверь. В других обстоятельствах он бы ее захлопнул, но только не в нынешнем состоянии.

— Послание не вам.

— Так какого хрена ты тогда мне его притащил?

Может, захлопнуть-таки дверь и пропади оно все пропадом?

— Телеграмма от лейтенанта Бриттона Дэвиса из форта Апачи. Она адресована генералу Круку, но его нет.

— Само собой, его тут нет! Здесь живу я, а не генерал, жопа ты ослиная!

Я хотел сказать, что его нет на месте. Вот телеграфист и принес послание мне.

Зибер, едва совладав с разъезжающимися глазами, направил взгляд на телеграмму и попытался сложить прыгающие буквы в слова. Увидев, в каком состоянии находится командир отряда следопытов, лейтенант принялся читать телеграмму вслух.

— «Чирикауа, несмотря на запрет, продолжают употреблять спиртные напитки, точка. Продолжают бить своих жен, точка. Допускаю возможность мятежа, точка. Жду указаний, точка».

Зибер почесал в затылке, а потом махнул рукой.

— Ерунда. Ну перепили индейцы тисвина, тоже мне беда. Наплюй и забудь, — посоветовал он лейтенанту. — Дэвис сам справится.

Зибер снова повалился на койку и захрапел, стоило только голове опуститься на седельную сумку, которую он использовал вместо подушки. Лейтенант послушно вернулся к себе в кабинет, убрал телеграмму в папку и со спокойной душой позабыл о ней.

* * *

Ртуть в термометре перевалила за отметку пятьдесят градусов Цельсия, после чего градусник лопнул. Размахнувшись, Бритт Дэвис со всей силы отшвырнул его от себя. Термометр взвился на высоту полуметра, пролетел вперед с метр и низринулся в пропасть глубиной метров сто. Провожать его падение взглядом Бритт не стал. Ширина тропы в этом месте составляла не больше полутора метров, и при взгляде вниз у лейтенанта начинала кружиться голова, а в нынешних обстоятельствах следовало сохранять присутствие духа.

Заорали погонщики в хвосте колонны: видать, еще один мул сорвался с обрыва. Сорок следопытов вместе с Чато уже успели добраться до самой вершины и скрылись за гребнем. Дэвис проводил их взглядом, полным зависти и благоговения. Лейтенант не переставал поражаться силе, выносливости и бесшабашной храбрости индейцев. Генерал Крук был прав, назвав их тиграми в человеческом обличье.

Все лето напролет они гонялись по горам Сьерра-Мадрес за отрядом Джеронимо. Каждый день Дэвис безустанно благодарил Всевышнего за Чато и прочих апачей-следопытов, поскольку в здешних краях карты были совершенно бесполезны. Одежда бойцов превратилась в пропитанные потом лохмотья. Треть мулов и лошадей пала. Остальные плелись, так низко опустив головы, что порой начинали задевать губами острые камни.

Мало того: Дэвис терзался мыслью, что сам виноват в происходящем. Когда генерал четыре месяца назад оставил его телеграмму без ответа, надо было отправить еще одну, а лучше лично приехать и переговорить с Круком. Вместо этого Дэвис предпочел сидеть сложа руки и надеясь на то, что чирикауа Джеронимо успокоятся и станут заниматься земледелием, как Локо со своим племенем.

Поскольку от Загорелого Волка так и не было вестей, Джеронимо вбил себе в голову, что синемундирники собираются его арестовать и повесить. Именно поэтому он и сбежал, взяв с собой сорок два воина и сотню женщин с детьми. Апачи перерезали телеграфные провода, причем столь искусно, что места разрывов было практически невозможно отыскать, и скрылись в горах. Часть индейцев пошла с вождем Чиуауа на восток, часть — с Джеронимо на юг.

Бойцы отряда Джеронимо знали, что мексиканские патроны не подходят для имеющихся у них винтовок «Спрингфилд», и потому напали на приграничный лагерь, убили семерых солдат и скрылись, прихватив немало боеприпасов. Путь отряда Чиуауа был еще более кровавым. Бритт слышал о семье скотоводов, зарезанных на ранчо неподалеку от Централ-сити. Когда туда прибыли солдаты, трехлетняя дочка фермера все еще была жива: она висела, насаженная затылком на мясницкий крюк. Бедняжка умерла вскоре после того, как ее сняли.

Бремя вины за случившееся и было самым тяжким грузом, что тащил на себе Дэвис. Преодолев последние метров четыреста, он оказался на вершине. За минувшие два месяца он покорил сотни таких гребней, и потому открывшаяся с высоты картина оставила его совершенно равнодушным. Куда ни кинь взгляд, до горизонта тянулись склоны гор — крутые, голые, безжизненные, навевающие тоску.

Укрывшись от солнца за лошадьми, курили самокрутки следопыты. Эл Зибер сидел в седле, надвинув на глаза шляпу. Казалось, он спит, но когда Дэвис приблизился к нему, командир разведчиков все же заговорил:

— Мои ребята потеряли след. По всей видимости, наш добрый друг Джерри отправил вперед нескольких бойцов с запасными лошадьми, тогда как основные силы его отряда запутали след, вернулись назад и прошли по тому скалистому участку, который мы проехали километров пять назад.

Дэвису отчаянно захотелось сказать, что было бы здорово, если бы подопечные Зибера это поняли чуть раньше: тогда не пришлось бы переться до самой вершины. Впрочем, винить следопытов не стоило. В выслеживании врага Чато и его соратники не знали себе равных, но Джеронимо со своим отрядом был неуловим — с тем же успехом можно пытаться поймать в сети дым. Вокруг апача-отступника собрались самые свирепые, отважные и бесстрашные из тигров в человечьем обличье.

— Такое впечатление, что они всякий раз заранее узнают о нашем приближении, — заметил Дэвис.

— Следопыты уверяют, что в отряде у Джеронимо есть ди-йин — вроде знахарки. Она, мол, и рассказывает ему о том, где мы находимся.

— И ты в это веришь?

Зибер пожал плечами:

— Когда мы играли с ребятами в карты, я сам видел, как они пытались колдовать и читать заклятия… Только им это не помогло.

Он усмехнулся. — Все равно продули.

ГЛАВА 64

«О СТАРЫХ ДОБРЫХ ВРЕМЕНАХ»

Закадычный друг Кайвайклы Генри был длиннее парня по меньшей мере на пол-ладони и старше самое малое на семьдесят лет, но они все равно практически никогда не разлучались. Именем Генри юноша нарек старый кремневый мушкет, доставшийся ему от Лозен. Кайвайкла