— Если… если ты останешься со мной… я… я каждый день буду стараться делать тебя счастливой, — прошептал Коллинз.

Лозен стояла неподвижно, словно ретивая кобылица, зачарованная шаманом, имеющим колдовскую власть над лошадьми. Она путешествовала с мужчинами, становилась с ними лагерем, терпела лишения и шла плечом к плечу с воинами в бой. Она знала о мужчинах больше, чем любая из женщин. Она знала, какими сильными, верными, отважными, мужественными и веселыми они могут быть. Ей были ведомы и мужские слабости: тщеславие, заносчивость, жестокость.

Но ни разу за всю свою жизнь она не познала нежности со стороны мужчины, за исключением любви брата — любви, о которой тот ни разу так и не заикнулся.

Она позволила Рафи обхватить себя рукой и прижать к себе, а потом положила голову ему на грудь. Лозен почувствовала, как Коллинз гладит ее по спине и шее, запускает пальцы в густые волосы, и ей показалось, что через миг она растает, как снег. Прикрыв глаза, она позволила себе ненадолго утонуть в этой неге, позабыв обо всех испытаниях и невзгодах.

— Я никогда не смогу жить как бледнолицые. — Лозен подняла взгляд на Рафи. — Не смогу жить среди них.

— Я знаю.

Рафи наклонился, собираясь поцеловать ее, но женщина отвернулась. До него дошло, что поцелуи у апачей не приняты. Тогда он зарылся носом в гущу ее волос, а потом медленно, с неохотой разомкнул объятия и содрогнулся от охватившей его тоски, печали и одиночества, которые терзали сильнее боли от ран.

Лозен закрепила седло на серой лошади, а позади него уложила свернутое в рулон одеяло Рафи. Затем она помогла Коллинзу вставить ногу в стремя и подсадила, чтобы он смог забраться в седло. Рафи невольно дернулся, перекидывая через лошадь раненую ногу. Обойдя кобылу, женщина вставила ступню Коллинза во второе стремя, и он взглянул на ее поднятое к нему лицо. Наклонившись, Рафи коснулся кончиками пальцев полных губ Лозен, будто желая поделиться с нею толикой колдовской силы, которой он, по мнению апачей, обладал. Губы Лозен чуть дрогнули, расходясь в едва заметной улыбке. Она все поняла.

— Да будем мы живы, чтобы встретиться снова, — промолвил Рафи.

— Да будем мы живы, чтобы встретиться снова.

Рафи смотрел вслед Лозен, которая шла на юг. Патронташ съехал на ее изящные бедра. За спиной покачивались свернутое в рулон одеяло, начищенная винтовка «Спрингфилд», лук с колчаном стрел и заплечный мешок с припасами.

Она собиралась отыскать соплеменников. Ее путь лежал в Мексику — путь протяженностью почти пять сотен километров по землям, являвшим собой сущее подобие ада.

«Мы уже умерли. Мы стали призраками», — так она сказала.

— Да будем мы живы, чтобы встретиться снова, Бабушка, — прошептал Рафи.

ГЛАВА 60

ПОВЕРИТЬ — ЗНАЧИТ УВИДЕТЬ

Лозен знала, что наверняка кто-то выжил. Не могли все ее соплеменники погибнуть! Когда к ней на тропе явился призрак брата, он велел беречь «остальных». Викторио не стал бы просить ее позаботиться о призраках и костях. Однако по мере того, как Лозен посещала одно место сбора за другим, в ее сердце постепенно начал закрадываться страх, что она осталась совсем одна.

Ее терзали подозрения, что самые страшные опасения могут оказаться правдой. Душу сковал леденящий ужас. Лозен слезла с украденной мексиканской лошадки и повела ее в поводу по ивовой роще, где племя иногда вставало лагерем. Судя по всему, это место давно никто не посещал. Поводья задрожали у женщины в руках.

— Бабушка!

Она резко развернулась и вскинула карабин, прицелившись в силуэт, появившийся на вершине невысокого гребня. Лозен проследила взглядом за человеком, который заскользил вниз по крутому склону, увлекая за собой поток мелких камней, и узнала Кайтенная. Когда он оказался внизу, Лозен подбежала к нему и заключила в объятия.

— Энжу, — промолвил он, — хорошо.

«Да, — подумалось Лозен, — очень хорошо».

Кайтеннай сообщил, что пришел сюда искать выживших. Когда они с Лозен присели у реки, воин поведал ей о резне в Трес-Кастильос. Он не мог поминать в разговоре имена погибших, но женщина и без этого знала, о ком идет речь.

— Когда напали бледнолицые, меня не было в лагере: я отправился с воинами добывать патроны. Мы их украли немало, но когда вернулись, уже было поздно. Когда мы потом отыскали нантана Колченогого, он попросил меня взять с собой нескольких человек и позаботиться о погибших.

— Так Колченогий жив?

Кайтеннай улыбнулся по-мальчишески, совсем как в детстве, — словно на зеркальце упал солнечный лучик.

— Да кто сумеет убить старика?

— Многие выжили?

Кайтеннай принялся перечислять, и улыбка исчезла с его лица.

— Мы нашли почти семьдесят тел. Пропели над ними заговоры. Мексиканцы убили всех мальчиков старше девяти лет. С большинства сняли скальпы. Много трупов сожгли.

— А мой брат?

— Вокруг него лежали кучи врагов. Он вонзил себе нож в сердце. Рядом не было расселин для погребения, так что мы просто засыпали его тело грудой камней.

— И что собирается делать Колченогий?

— Мстить. — На лицо Кайтенная снова вернулась улыбка. — Он отправил вестников на север с просьбой присоединиться к нему. — Воин замолчал. Всю свою жизнь он обитал в стойбище Глазастой и слушал, как они с мужем добродушно подшучивают друг над другом. В их доме всегда царили радушие и веселье, словно ароматный дым от готовящейся снеди. Глазастая была ему как родная мать. — Первая жена Колченогого не вернулась, — промолвил он. — Думаем, они с племянницей попали в плен.

И Лозен, и Кайтеннай знали, что это означает. Мексиканцы считали старух бесполезными. Кому нужны такие рабыни? Поэтому их обычно убивали.

* * *

Возраст не знает пощады. Колченогого мучил артрит, и воин уже не мог без посторонней помощи взобраться на коня, но, оказавшись в седле, был способен скакать без остановки дни напролет. Никто из бледнолицых не смел вставать у него на пути.

Старый шаман больше никогда не поминал свою первую жену по имени. Колченогий демонстрировал скорбь иным образом. Они с Лозен провели обряд над ружьями, чтобы те не давали осечки. Они пропели заклятия, делающие воинов неуязвимыми для пуль. Они прочитали заговоры над патронами, которые добыл Кайтеннай.

Лозен присоединилась к отряду Колченогого, состоявшему из сорока воинов и сотни женщин, детей и стариков. Она сражалась с ними плечом к плечу, когда отряд принялся наводить ужас на южную часть Нью-Мексико. Но Колченогий не просто мстил: раз за разом он доказывал, что ни