Люди Хаварда остолбенели от такой красоты. Женщины замолкли, подняв глаза на незнакомцев, но Рагнхильд махнула им, чтобы продолжали. Она провела Хаварда с людьми к почетным местам и указала ему на скамью с подушкой, лежащей поверх красивой ткани.

Хавард с опаской сел на богато убранное место, воины стали за его спиной. Работники вынесли еще пару скамей, поставили слева и справа от Хаварда, постелили ткани. Льот, Гирд и другие старшие воины сели слева и справа от предводителя.

Скоро подали эль, разливая его в красивые деревянные чашки, выточенные на станке, а не вырезанные ножом, как в обычных домах. Эль был хорош. Если уж Рагнхильд варила повседневный эль такого качества, то каков у нее праздничный эль!

Инги осмотрел ковры на стенах и между поддерживающих высокую крышу столбов. Краска на резных украшениях была недавно подновлена, все в этом доме было богато отделано и выглядело так, словно было сделано и куплено только вчера. Эгиль и Рагнхильд собирались здесь жить долго и счастливо.

– Как видишь, у меня собраны работницы, а не смазливые девчонки для ублажения воинов.

– Теперь я понимаю, почему ты с такой легкостью снабжаешь Сигмунда бараниной.

– Не только бараниной, но и мукой. Тот хлеб, что пекут в халлгарде, делается из муки, которую мелят у меня. Праздничный эль, который вы будете пить на йоль, будет сделан здесь же. Мы договорились об этом с Ингигерд, я держу свое слово.

– Вон Инги, дружинник Ингигерд, и он подтвердит, что мы соблюдаем все договоренности.

Рагнхильд бросила взгляд на безбородого мальчишку и продолжила:

– Мои девушки делают одну из самых плотных шерстяных тканей во всем Остервеге. Мы здесь даже паруса делаем, так что эти работницы – не собственность конунга Алдейгьи или херсира Хольмгарда. Эта усадьба стояла здесь еще до того, как сюда пришел Эгиль.

– Вряд ли ты все это сделала без мужа, – проговорил Хавард.

– Мой отец Рагнар построил усадьбу еще при Хаконе, посылавшем посольство в Миклагард. Мой первый муж ходил на Миклагард в дружине Эйрика, будущего конунга свеев, и привез достаточно богатства, чтобы посвататься ко мне. Так что все это не в один год обустраивалось.

– Вижу я, что рановато мне свататься к тебе, – улыбнулся Хавард. – Вряд ли я смогу сделать такой свадебный дар, чтобы он был достоин тебя.

Рагнхильд улыбнулась и сделала знак, чтобы людям Хаварда налили еще эля.

– Если Сигмунд станет конунгом Алдейгьи и назначит тебя херсиром в Хольмгард, – проговорила Рагнхильд, – тогда, возможно, я и мои родственники согласимся на не такой большой свадебный дар, чтобы ты справился! Время еще есть – добейся, и я помогу тебе стать лучшим херсиром в землях Алдейгьи.

* * *

Уже вернулся с полюдья[148] Сигмунд, ходивший на западный берег Ильмери, аж за Плотвичную реку до Соолане-реки, а от Вади все не было вестей. Уходил отряд Вади по пушистому снегу, когда солнце сверкало над чистыми равнинами и струйки дыма золотились в его лучах. Как тогда завидовали лыжникам оставшиеся в Хольмгарде дружинники Сигмунда! Но с тех пор шел неоднократно снег, случались оттепели, лед на реках, по которым собирался двигаться отряд Вади-форинга, стал непрочным, да и запас еды у отряда был не слишком велик.

В дружине Сигмунда начались разговоры, что отряд может и не вернуться. И хотя те места людям из Алаборга во главе с Вади были больше знакомы, чем остальным из дружины Сигмунда, всегда есть вероятность не рассчитать время, потерять дорогу, попасть в ловушку. Тогда живыми вернуться вряд ли удастся. Известно, что венды рабами делают детей, подростков и женщин, а воинов замучивают до смерти, не давая умереть с оружием в руках.

У людей из Алаборга, которым поручили это дело, с живущими по Мусте-реке вендами были свои счеты – годы взаимных набегов и обид. Но если все пройдет удачно, на Мусте-реке можно взять неплохую добычу. По ней идут торговые корабли с запада до волоков, через которые попадают на реки, текущие до самого Болхара или Хазарланда. А там, где большая торговая дорога, всегда что-нибудь по доброй воле или не слишком останется для сидящих вдоль нее.

Инги теперь еще больше жалел, что не отправился в поход вместе с Вади. Жаль было, что он лишил себя ночевок в снегу, без костров, без эля – лучше жевать вяленое мясо в лесу, чем бездельничать за обильным столом Сигмунда. Он с радостью поменял бы ссору с Оттаром на холод, голод и терпение похода. Его не взяли из-за неопытности, но если бы он настоял, то и Оттар остался бы жив, и сам он вернулся бы не только с почетом и славой, но и с опытом.

После возвращения Сигмунда с вендской вейцлы Инги разговорился с Мирославом. Тот вернулся, с одной стороны, повзрослевшим, с другой стороны – слегка недовольным.

– Как видишь, Сигмунд не зря сделал вас своими дренгами, – припомнил Инги их старый разговор. – Вы ему нужны не только как слуги.

– Ну да, пришлось переводить и следить за порядком, – ответил Мирослав. – Всю дорогу мы были с оружием, при щитах и секирах.

– Так чего же ты недоволен? – спросил Инги. – Еще недавно я с трудом понимал твой северный, а теперь ты переводишь хёвдингу.

– Спасибо тебе, запоминание песен хорошо помогает учить язык. С этим все получилось, да и после вейцл Сигмунд одарил всех нас серебром и мехами… Но я разочарован…

– Тебя плохо кормили? Смотрю, на тебе новый тулуп, шапка норковая, пояс дорогой, – усмехнулся Инги.

– Нет, я разочарован в своих соплеменниках. Везде пытаются обмануть, ничего прямо не скажут, тут утаят, там выставят дрянную брагу. Обещают завтра, делают через неделю. Какое-то болото, а не народ.

– Просто ты хотел, чтобы они хорошо выглядели перед Сигмундом, – улыбнулся Инги. – А для них Сигмунд… Знаешь, как его назвала наша соседка Илма из народа вадья? «Пурга летняя». Он нагрянул к вендам как снег на голову – что ты хочешь от них? Им бы ночь продержаться да день потерпеть.

– Может, ты и прав. У нас на Волоке люди как-то прямее разговаривают.

– Так вы соседи, а с Сигмундом ты для них гребец – руотси, или как там они нас называют.

После погребения Оттара Инги помирился с Альвстейном. Торфинн-лекарь умел многое. Конечно,