Доктор Арчи не обратил внимания на молодого человека, которому его представили. Он стоял как вкопанный, держал Тею за руки и не отпускал, упиваясь легкими, живыми дугами ее волос, ясными зелеными глазами, сильной, ослепительно белой шеей над зеленым бархатным платьем. Подбородок был прелестен, как всегда, щеки такие же гладкие. Все вчерашние морщины исчезли. Только в уголках глаз, между глазом и виском, едва заметно угадывался будущий оттиск — будто котенок ударил лапкой, игриво намекая, где когда-нибудь пройдут борозды от кошачьих когтей. Доктор разглядывал Тею без малейшего смущения. Вчера вечером все было неловко, но теперь, держа ее за руки, он чувствовал своего рода гармонию между собой и ею, восстановление доверия.

— И все-таки, Тея, несмотря ни на что, я по-прежнему тебя узнаю, — пробормотал он.

Она взяла его под руку и подвела к молодому человеку, стоявшему у рояля:

— Мистер Лэндри все про вас знает, доктор Арчи. Я ему о вас рассказываю уже много лет.

Пока мужчины пожимали друг другу руки, она стояла между ними, объединяя их своим присутствием и взглядами.

— Когда я впервые приехала в Германию, Лэндри там учился. Он был так добр, что репетировал со мной, когда я не могла позволить себе аккомпаниатора больше, чем на два часа в день. Мы привыкли работать вместе. Он тоже певец и занимается своей карьерой, но по-прежнему умудряется уделять мне время. Я хочу, чтобы вы подружились.

Она улыбнулась им обоим. Арчи заметил, что комнаты, полные вчерашних цветов, обставлены в светлых тонах. Гостиничная унылость немного смягчалась роскошным белым роялем «Стейнвей», белыми книжными полками с кучей книг и нот, рисунками с изображением балерин и очень глубоким диваном позади рояля.

— Конечно, вы видели газеты? — виновато спросил Арчи.

— Очень хвалят, правда? У них явно заниженные ожидания. Эльза на самом деле не совсем подходит моему голосу. Я могу спеть эту партию, но приходится прилагать усилия.

— Именно это сегодня утром сказал Фред Оттенбург, — смело выпалил доктор.

Они продолжали стоять втроем у рояля, где серый дневной свет был ярче всего. Тея с интересом поглядела на доктора:

— Фред в городе? Тогда это от него… цветы, которые пришли вчера вечером без карточки. — Она указала на белую сирень на подоконнике. — Да, он, конечно, знал, — задумчиво проговорила она. — Давайте-ка присядем. Лэндри, сейчас для вас будет чай. Он совсем не может без чая. — Эта неодобрительная реплика в сторону была адресована Арчи. — А теперь скажите, доктор, вам действительно понравилось вчера или было неловко? Вам не казалось, что я пытаюсь удержать шляпу бровями?

Он улыбнулся:

— Ощущения очень разнообразные. Но именно такого не возникло. Я вообще не был уверен, что это ты. Потому и пришел сюда вчера вечером. Мне казалось, что я тебя потерял.

Она наклонилась к нему и ободряюще коснулась его рукава.

— Значит, мое выступление не выглядело мучительной борьбой? Лэндри вчера вечером пел в «Вебере и Филдсе»[135]. Он пришел, когда спектакль был уже наполовину окончен. Но я вижу, репортер из «Трибьюн» счел, что я прилагаю титанические усилия. Ты видел эту заметку, Оливер?

Доктор Арчи впервые пристально взглянул на рыжеволосого молодого человека и встретил взгляд живых карих глаз, шутливых и искренних. Мистер Лэндри не обладал внушительной внешностью. Он был низкорослый и неуклюже сложенный, с красным лоснящимся лицом и острым носиком, будто выструганным из дерева и вечно нюхающим воздух в поисках чего-нибудь. И все же именно этот странный клювик вместе с глазами делал его лицо хоть сколько-нибудь похожим на лицо. Издалека Лэндри напоминал мальчишку-посыльного из бакалейной лавки в маленьком городке. Одежда словно нарочно подчеркивала всю его нелепость: короткий пиджачок наподобие детской курточки и жилет с причудливым узором из веточек и крапинок поверх сиреневой рубашки.

Приглушенно задребезжал телефон, и мистер Лэндри вскочил.

— Позвольте, я возьму? — Он подошел к письменному столу и снял трубку. — Мистер Оттенбург внизу, — сказал он, повернувшись к Тее и прижимая трубку к пиджаку.

— Скажи, пусть поднимается, — без колебаний ответила она. — Доктор Арчи, как долго вы пробудете в городе?

— О, несколько недель, если позволишь. Я не стану путаться под ногами и обременять тебя, но хочу попробовать дотянуться до твоего уровня, хотя, боюсь, уже поздновато начинать.

Тея встала и легонько тронула его за плечо.

— Что ж, моложе вы уже не станете, правда?

— Кто знает, — мужественно ответил доктор.

В дверях появилась горничная и возвестила приход мистера Фредерика Оттенбурга. Вошел Фред: очень нарядный, подумал доктор, глядя, как тот склоняется нал рукой Теи. Фред, все такой же бледный, выглядел несколько смущенно, а прядь волос, свисавшая на лоб, была явно влажной. Но черный костюм, серый галстук и гетры выглядели безупречно; доктор знал, что для него самого такая безупречность недостижима, как бы ни старался его верный раб, денверский галантерейщик Ван Дюзен. Арчи знал: чтобы так носить вещи, нужно учиться этому смолоду. Даже если он купит точно такую же, как у Оттенбурга, шелковую шляпу, через неделю она истреплется и никогда не будет смотреться на нем так хорошо.

Оттенбург поприветствовал Тею по-немецки, и, пока она отвечала на том же языке, Арчи присоединился к мистеру Лэндри у окна.

— Мистер Оттенбург говорит, что вы с ним друзья.

Глаза мистера Лэндри сверкнули:

— Да, я обязательно встречаюсь с ним, когда он в городе. Встречался бы, даже если бы он не присылал мне таких чудесных рождественских подарков: русскую водку по полдюжины бутылок за раз!

Тея позвала их:

— Идите сюда, мистер Оттенбург в гостях у всех нас. Вот и чай.

Горничная открыла дверь, и двое официантов, присланных снизу, вошли с накрытыми подносами. Чайный стол стоял в гостиной. Тея увлекла за собой Оттенбурга, чтобы осмотреть сервировку.

— Где ром? А, да, вот в этом! Кажется, всё на месте, но пришлите еще варенья из смородины и мягкого сыра для мистера Оттенбурга. И минут через пятнадцать принесите свежих тостов. Это все, спасибо.

Следующие несколько минут все звенели чашками и передавали друг другу сахар.

— Лэндри всегда пьет с ромом. Хорошо, что он один такой. Я уверена, это вредно.

Тея разливала чай стоя и с максимальной скоростью, словно это был перекус в вокзальном буфете на бегу между поездами. Чайный столик и комнатка, в которой он стоял, выглядели несоразмерными широкому шагу Теи, ее длинным рукам и энергичным движениям. Доктор Арчи с удовольствием отметил