Испанцы выдержали натиск, отбили атаку. Индейцы откатились к поселку, оставили на пустынном берегу помятый отряд Магеллана. На песке хрипели тяжело раненые аборигены.
Адмирал воспользовался передышкой, разделил солдат для защиты флангов на два отряда, сам возглавил центр.
Во второй раз Силапулапу, не отличавшийся от подданных, повел организованное наступление. Две толпы по пятьсот человек зашли с двух сторон, третья – придвинулась к фронту. Они повели массированную стрельбу из луков, метали камни, копья, дротики.
С воды из шлюпок ударили пушки. Индейцы рассыпались, испанцы последовали за ними к деревне, увеличили и без того большое расстояние полета картечи. Пули не долетали до цели, камешками падали в песок. Туземцы заметили это, потеснили захватчиков к воде.
– Перестаньте стрелять! – кричал Магеллан, пытался прекратить бесполезную пальбу. Желая помочь товарищам, матросы в лодках не обращали внимания на приказы.
Перестрелка длилась минут тридцать. Пули со шлюпок только пробивали бамбуковые щиты и не причиняли особого вреда индейцам. Туземцы ожесточились, метали в испанцев все, что попадалось под руку. На головы солдат сыпались камни, куски земли. Армии боялись сцепиться врукопашную, стояли друг против друга.
– Гонсало, возьми дюжину солдат – зажги деревню! – приказал Фернандо альгвасилу.
– Это разъярит дикарей еще больше, – шурин попытался задержать Эспиносу.
– Страх – лучшее оружие! – возразил адмирал, отправляя офицера. Малочисленный отряд Эспиносы пробил проход в армии князька, проник в покинутое селение. Пламя одновременно вспыхнуло в нескольких местах поселка. Искры посыпались на соседние дома, поселок превратился в кромешный ад. Индейцы с криками бросились спасать имущество, наткнулись на застрявших в пылающей деревне испанцев. Один из них угодил в ловушку – свалился в яму размазал кишки по скобленому колу; второго – забили насмерть жердями, прочие с трудом пробились к Магеллану.
– Гонсало, возвращайся к лодке! – велел Фернандо, увидев окровавленную голову и обожженные ноги альгвасила.
– Нет, – упрямо замотал головой офицер, – я уйду вместе с вами. На пожар из леса выбежали женщины и дети, проклинавшие мужчин, не сумевших защитить родные стены. Взбешенные поступком испанцев, индейцы ринулись на Магеллана с такой злостью и силой, что смяли переднюю линию, накинулись на командующего.
– Надо отходить! – орал Дуарте, отчаянно орудуя мечом, стараясь пробиться к адмиралу – Антонио, прикрой его! – приказал сражавшемуся поблизости летописцу.
– Где наши союзники? – Леон обернулся к балангам.
– Испугались, скоты! – ответил Васко, защищавший спину Магеллана.
– Они специально заманили нас на остров! – догадался Санчо. – Фодис, круши язычников!
– Баскито, Эрнандес, не отходите в сторону! Вас перебьют по одному.
– Окасио, достань вон ту свинью! У нее в руке железный палаш.
– Берегите ноги! Они бьют по ногам! – предостерегал кто-то. Туземцы обнаружили уязвимые места испанцев, сосредоточили огонь на ногах. Видя отчаянное положение Магеллана, Кадайо нарушил строжайший приказ Хумабона не вмешиваться в сражение, бросился вперед, увлек за собой десятка три воинов. Они достигли рифов, высадились на камни, побежали к берегу. Волны подбрасывали шлюпки, канониры не могли вести точный прицельный огонь. Кадайо попал под картечь. Раненые туземцы повалились в воду, они захлебывались, старались выбраться из опасной зоны. Четыре трупа поплыли к селению. Атака сорвалась. Озлобленные индейцы побросали оружие, вернулись на балангу Проклятия посыпались на голову Магеллана и со стороны моря.
Силапулапу теснил противника к воде. Копья и стрелы градом летели на латников. Основная часть воинства туземцев бегала по берегу, подбирала брошенное ранее оружие. Копья и дротики использовались несколько раз. Лучники в упор били отравленными стрелами. Одна разорвала кожу на лице Пигафетты, другая – угодила в ногу командующего. Адмирал вырвал стрелу из мякоти, приказал отступать. Надежды на помощников не было. Доблестные солдаты императора расстроили ряды, в панике побежали. Вокруг Магеллана задержалось не более десятка человек.
– Держись, Дуарте! Молодец, Леон! – подбадривал друзей Фернандо. – Мы должны дать нашим людям возможность сесть в лодки.
А лодки, как назло, стояли далеко за рифами.
– Предал нас царек, – сокрушался Санчо, – продал за тридцать сребреников.
– Мы запретили ему вмешиваться, – заступился Пигафетта.
– Глупо погибнем, ох глупо… – тяжело дышал Васко.
– Уйди, пока не поздно! – яростно отбиваясь, рычал альгвасил.
– Жаль, топора нет, – вздохнул Фодис, громивший индейцев двуручным мечом.
Пушки прекратили бесполезную стрельбу шлюпки ждали солдат. Испанцы пятились к воде сплоченной тесной группой, прикрывавшей адмирала. Туземцы не желали упускать добычу окружили их кольцом, закрыли путь к отступлению.
– Надо пробиться к лодкам, когда все моряки займут места и никто не останется на мелководье, – объяснял товарищам Магеллан. – Хорошо, что индейцы прилипли к нам, не преследуют их.
– Мы пробьемся, ваша милость, – обливаясь кровью, успокаивал Пигафетта, – только не лезьте вперед!
– Ноги прикрывай! – советовал Эспиноса, морщась от боли.
– Чего они медлят? – стонал Васко, оборачиваясь к шлюпкам. – Ползут, как тараканы по палубе.
Если бы воины царька дружно накинулись на испанцев, то растоптали маленький отряд. Но войско разбрелось по берегу, подбирало изувеченных товарищей, грабило трупы латников. Многие предпочитали наблюдать за дракой, изредка швыряли выловленные из воды копья и дротики. Шло унизительное для рыцарей сражение, когда толпа дикарей без видимых начальников временами бросается вперед, но, задержанная сталью, откатывается назад и ждет, когда измученные враги повалятся от усталости.
Дважды с головы Магеллана сбивали каску, и дважды он возвращался в строй, сражался наравне со всеми, не прятался за спины солдат. Напрасно друзья теснили его вглубь кольца, прикрывали от ударов. Фернандо рвался в бой, подавал пример мужества и выносливости. Так отчаянно и упорно дрался Кесада, защищал честь и достоинство дворянина; так грудью принимал удары Мескита, сдерживал натиск заговорщиков. Сейчас бы они пригодились в деле, и не довелось бы отступать перед снопами Силапулапу.
– Дуарте, отходи к лодкам! – скомандовал адмирал, когда бежавшие моряки достигли шлюпок. – Эспиноса, Пигафетта, все за ним!
– А вы? – задержался Антонио.
– Успею.
– Я с вами! – уперся Эспиноса.
– Я приказываю! Фодис, иди с ними! – закричал нормандцу – Помоги альгвасилу – он ранен.
До шлюпок оставалось расстояние арбалетного выстрела. Отряд перестроился, начал пробиваться к своим. Они шли по колено в теплой воде. Она щекотала, лизала голые ноги. Волны слегка противились движению, выталкивали на берег. Ступни вязли в расползавшемся песке. Руки неимоверно отяжелели, тело ныло от переутомления. Поднявшееся солнце припекало, ветер раздувал черный дым над головешками селения. У разоренных очагов появились женщины. Дети сидели на песке, где пролилась кровь испанцев, наблюдали за концом сражения.
Туземцы воспользовались замешательством в рядах латников, усилили натиск. Один метнул бамбуковое копье, ранил