Вдали, на рейде, величаво колыхались боевые корабли. Их стройные, строгие силуэты отчетливо выделялись на фоне темно-зеленой, покрытой рябью белых барашков воды. Родионов мог назвать каждый корабль, перечислить командиров, припомнить их славные боевые дела. Он любил море и почти всю свою жизнь отдал родному флоту. Действительную службу капитан-лейтенант начал рядовым матросом. Плавал рулевым на сторожевике, на торпедном катере. Перед самой Отечественной войной пошел в военно-морское училище, решив навсегда остаться во флоте. Но доучиться не пришлось. В суровый 1941 год училище было отправлено на фронт. Дрался на Ханко, ранен. Затем морская пехота, жаркие схватки, контузия. И опять бои, разведка, хождение по тылам врага.

После войны Родионов вновь хотел попасть на корабль, но его вызвали в штаб флота и предложили работу в штабе. Капитан-лейтенант сначала заупрямился, заявив, что он морской офицер и что ему хотелось бы получить настоящее дело.

— Значит вы считаете нашу работу делом ненастоящим? — нахмурившись, спросил капитан первого ранга. — Так, что ли, прикажете вас понимать?

— Да нет, — смутился Родионов, поняв, что сказал глупость. — Но вы войдите в мое положение. Я же моряк, до мозга костей моряк! — повторил он убежденно.

— Хорош! — засмеялся капитан первого ранга, поворачиваясь к командующему, сидевшему в стороне. — Ей-ей, хорош!.. Так значит, не согласны? — вскинул он опять на Родионова внимательный взгляд. — Напрасно. Во время войны вы зарекомендовали себя неплохим разведчиком. Нам нужны такие люди. Я понимаю, вы полагаете, раз война кончилась, значит у нас и дел не стало. Так ведь?

Родионов опустил голову. Ему нечего было возразить: капитан первого ранга угадал его мысли.

— Напрасно так думаете. Враг продолжает войну, скрытую, суровую и беспощадную. Поэтому оберегать флот — почетная задача. Вы хотите служить флоту. А разве это не самая благородная и нужная служба?

— Подумайте, — вставил свое замечание молчавший до того адмирал. — Мы не хотим вас принуждать. Здесь прежде всего нужно желание. Да, да, — повторил он жестко. — И даже не просто желание, а горячее стремление быть всегда на передовой позиции. Подумайте и решите. Пусть сердце подскажет, где ваше место.

Но Родионов не стал долго думать. Нервно походив в скверике перед зданием штаба и выкурив с десяток папирос, он через час решительно постучал в знакомую дверь и твердо сказал:

— Решил, товарищ адмирал, — и добавил горячо: — Сердцем решил...

Вспомнив эту сцену, Родионов невольно улыбнулся. Да, он нисколько не жалел, что принял тогда такое решение. Сейчас капитан-лейтенант не представлял себе, как бы он мог жить в стороне от этой напряженной, кропотливой борьбы, полной опасности и самого упорного труда. Однако, несмотря на это, его частенько тянуло туда, на боевые корабли. Хотелось вновь стать на командирский мостик, полной грудью хватить соленый морской ветер и звонко крикнуть: «Аппараты, — товсь!». Но Родионов понимал всю несуразность подобного желания. Проехать на корабле даже пассажиром — праздная мечта. Дел было слишком много на берегу, причем каждое возникало внезапно, неожиданно и поглощало всего, без остатка.

Родионов вздохнул и, оторвав взгляд от далеких боевых кораблей, зашагал в управление порта. Мысли послушно заработали в желаемом направлении.

Постепенно в голове сложился первоначальный набросок плана действий. Прежде всего проверить, не могла ли мина оторваться от своих заграждений. Затем обследовать дно бухты и установить течение воды.

Начальник порта, невысокий, худощавый человек с густой черной бородкой, встретил Родионова очень приветливо. Он подробно рассказал о ночном происшествии и предложил пройти в док, где ремонтировался поврежденный корабль. На вопрос о том, не могла ли мина оторваться от одного из заграждений, он ответил отрицательно. Во-первых, ее сразу бы заметили, а, во-вторых, как же она смогла бы перескочить через боны. Ведь узкий вход в бухту преграждают заградительные сети. Нет, подобное предположение отпадает.

— Тогда другой вопрос, — сказал капитан-лейтенант. — Вы твердо уверены, что в бухте не осталось гитлеровских мин?

— Помилуйте, — воскликнул начальник порта, — после войны мы неоднократно обследовали все самым тщательным образом. Нет, нет. Ведь сколько уже лет прошло, — и ничего подобного.

— Но вы учтите, что порт-то был у немцев. Возможны всякие сюрпризы.

— Насчет сюрпризов согласен. Но не в бухте. За ее безопасность я ручаюсь.

— Тогда как же вы можете объяснить появление мины?

— Хоть убейте, не пойму, — хмуро сказал начальник порта. — Ломаю голову и никак не могу представить, откуда она могла взяться.

— Трудная задача, — в раздумье протянул Родионов. — Не знаешь, с какого конца за нее и приняться.

Все складывалось так, что его первоначальный план рушился. Нужно было придумывать что-то другое.

— Ну, что же, — сказал капитан-лейтенант, вставая. — Пойдемте, посмотрим «Марите». Возможно, она подскажет, откуда начать.

Еще один сюрприз

Прошло три дня. Ни осмотр поврежденного судна, ни подробное ознакомление с планами и картами порта, ни даже обследование дна водолазами не подвинули Родионова ни на шаг вперед. Напрасно он пешком несколько раз исколесил все побережье, облазил на правой стороне разрушенные еще во время войны склады, обследовал берег. Секрет блуждающей мины оставался нераскрытым.

Вернувшись к себе в кабинет, капитан-лейтенант устало снял пальто и, подойдя к окну, стал смотреть на улицу. Быстро наступали сумерки. Уже нельзя было различить домов на противоположной стороне. Они потонули в темноте, словно задернутые черной занавеской. В окно бил влажный снег. Крупные белые хлопья, похожие на мокрую вату, прилипли к стеклу. Медленно тая, они потихоньку сползали вниз, оставляя за собой зигзагообразный след.

Родионов попытался отогнать невеселые думы. Он отвернулся от окна и взял из шкафа Лоцию Балтийского моря. Но описание побережья туго доходило до сознания. Мысли невольно возвращались к злополучному делу, застрявшему без движения.

Внезапно дверь широко распахнулась, и в