А. Полянский
Блуждающая мина
ЛЕГЕНДА О ПОДВОДНОМ КАМНЕ
Впервые я услышал легенду о подводном камне много лет тому назад. В тесной прокуренной теплушке возвращались домой демобилизованные солдаты и матросы. Они ехали с востока, где совсем недавно отгремели последние бои.
Мы лежали на грязных, жестких нарах и разговаривали вполголоса. Один из моих дорожных спутников, худощавый старшина второй статьи с пышными, лихо закрученными усами и задорным клубковатым чубом, вдруг начал рассказывать эту историю, историю не совсем обычную и малоправдоподобную. Но говорил он так убедительно, серьезно и проникновенно, что все мы невольно поверили ему. Слушали внимательно, не перебивая. А моряк, подперев голову жилистыми, мозолистыми руками, повествовал тихим, задушевным голосом. В его больших, черных и, казалось, бездонных глазах прыгали отблески крохотного огонька свечки. Фонарь с разбитым стеклом мерно покачивался под потолком, и в такт ему подрагивало пламя маленького оплывшего огарка. Тихо поскрипывал старый вагон. В приоткрытые двери врывался свежий осенний ветер, напоенный душистым ароматом хвои. Мимо проносилась бескрайняя тайга, темная, глухая, окутанная тишиной и какой-то настороженностью. И, должно быть, от этого история старшины казалась нам еще более таинственной и невероятной.
— Вы, наверное, не слышали о заливе Скал? — спросил старшина второй статьи лежащих рядом двух пожилых матросов и, не дождавшись ответа, повернулся ко мне и пояснил. — Его мало кто знает, даже из нас, моряков, плававших в Охотском море. Попасть в залив Скал кораблю, ни большому, ни малому, никак нельзя: узкий вход в него закрывает огромный подводный камень, едва прикрытый сверху водой. Говорят, в хороший шторм, когда волны ходят стенами, тот камень можно увидеть. Откатится волна, унесет воду, и над бушующим морем вдруг появится страшная скала, черная, как сажа, и зубчатая, как пила. Не дай бог кораблю на нее напороться — вмиг разобьет в щепки, и горе людям.
Старшина второй статьи умолк и нахмурил свои широкие лохматые брови. В вагоне стояла настороженная тишина. Слышно было лишь, как на нижних нарах глухо похрапывают два сержанта-артиллериста, уснувшие еще с вечера.
— Но нашелся смельчак, который не побоялся залива Скал, — после паузы продолжал старшина второй статьи. — Случилось это в конце войны. Один из наших сторожевых кораблей, выполнив боевое задание, возвращался на свою базу. Не знаю точно, кто командовал им, но моряк, видно, не робкого десятка. Две Золотые Звездочки, говорят, за храбрость имел. Корабль был изрядно потрепан в боях. И вот, как на грех, случилось ему наскочить на японский эсминец. Сами понимаете, как здесь воевать: против наших двух легких пушечек и двух пулеметов — шесть орудий среднего калибра да восемь крупных пулеметов. Это же сила! И не уйдешь: у эсминца скорость на 10 узлов больше. Как тут быть?
Но наши моряки не растерялись. Не то бывало. И решили принять бой. В ответ на предложение японцев о сдаче, загремели орудийные выстрелы. Те даже опешили вначале: не ожидали такой дерзости. Уж больно явным было их преимущество. Но скоро оправились и обрушили на маленький советский корабль тучу снарядов. Море закипело от разрывов. Вскоре на сторожевике загорелась рубка, выбыло из строя орудие, около половины экипажа было ранено. Но наши моряки продолжали сражаться. Маневрируя, израненный корабль отходил к видневшемуся вдали острову. А в это время ветер поднялся, волну погнал. Вода так и хлещет, так и заливает палубу. Рулевого убило. Командир сам стал к штурвалу. Снаряды кончились. Последняя пушка замолчала. Только пулеметы еще тикают, да и то изредка. Ну, думают, наверно, японцы, — теперь не уйдут, и ходу прибавляют. Хотят наш сторожевик к скалистым берегам острова прижать и в плен взять, А наше, нечего делать, отходят... И вдруг видят среди скал узкий вход в бухту. Обрадовались было, Туда повернули. Глядь, а над черной, как деготь, водой между двумя волнами вдруг выглянули каменные зубья. Дрогнули сердца храбрецов. Слышали они об этом гиблом месте, но повидать не довелось. Редко кто бывал у залива Скал. А тут — на́ тебе: сторожевик на подводный камень мчит. Надо свернуть! Но куда? Слева и справа скалистые берега, сзади — враг. Что делать? Неужто в плен сдаваться?
Старшина вопросительно посмотрел на своих притихших слушателей, Глаза его горели, лицо было суровым и взволнованным. Ведь кого из нас не пленяет романтика подвига!
— Но не сдались советские моряки, — громко сказал старшина, приподнимаясь на локте. — Не сдались! — повторил он торжественно. — Командир корабля принял отчаянное решение: умирать — так не одним: врагов побольше за собой на дно прихватить. Подпустил он японцев поближе, да и скомандовал: «Полный вперед!» Рванулся сторожевик и ушел из-под носа врагов. Рассвирепели те, ринулись следом, А нашим только того и нужно. Смело направили они корабль на подводный риф. Говорят, командир первый «Варяга» запел, за ним вся команда. Так и шел советский корабль на смерть, гордый и непокоренный, И далеко над морем летела волнующая песня. Это русские моряки повторяли бессмертный подвиг «Варяга».
И вдруг произошло чудо. Когда сторожевик подскочил к страшным рифам, море внезапно вспенилось, камни ушли под воду, а высокая волна плавно подхватила корабль и перебросила через опасное место. Пропустил-таки подводный камень смельчаков!..
Кто-то рядом облегченно вздохнул. Я обернулся и увидел солдата-пехотинца, немигающими глазами уставившегося на старшину второй статьи. Взлохмаченные рыжие волосы выбились у него из-под пилотки, а рот как-то приоткрылся, широко, жалобно, по-детски.
— Ну, а японцы? — глотнув слюну, быстро спросил он.
— Что японцы, — равнодушно ответил рассказчик. Но под равнодушием я уловил скрытое удовольствие: старшина был явно доволен вниманием слушателей. — От японцев только мокрое место осталось. Вот как бывает, — назидательно закончил он. — Смелость, недаром говорят, города берет и моря покоряет!..
Весьма возможно, что я позабыл бы эту случайно услышанную историю о подводном камне, больше похожую на легенду, чем на правдивый рассказ, не доведись мне услышать ее вновь. Но странное дело. История казалась, вроде, прежней. Здесь было то же Охотское море, тот же залив Скал и, наконец, все тот же страшный, овеянный легендой подводный камень... Услышал я эту новую легенду при таких обстоятельствах.
Нынешним летом привелось мне отдыхать у друзей в Севастополе. И вот как-то ясным погожим деньком отправился я
