Клим проследовал до конца коридора и оказался в небольшой комнате, где основное пространство занимал телеграфный аппарат Юза с чёрно-белыми клавишами.

Лебедев закрыл дверь на два оборота, подвинул Ардашеву стул и, сняв с полки два бокала и початую бутылку «Мартеля», молча их наполнил. Попыхивая сигарой, он вымолвил:

— Первую шифровку грех не обмыть. За знакомство!

— Хорошее дело!

Когда напиток приятно согрел душу, шифровальщик улыбнулся и сказал:

— Вы не сердитесь на секретаря. Он вредный, как августовская муха, но тому есть два объяснения. Пять лет назад Меняйло женился на восемнадцатилетней красавице. Привёз её в Вену. С детьми у них отчего-то не сложилось. На вечеринке в посольстве она познакомилась с молодым австрийским инженером. Влюбилась в него и бросила семью. Говорят, уже приняла католичество и вышла замуж. У них тут со вторым браком проще, чем у нас в России. С тех пор Адам Михайлович всех мужчин моложе себя люто ненавидит. Ко мне-то он уже привык, а вот вы — новая мишень для злопыхательства. Несчастный он и жалкий человечишка.

— Мне и невдомёк, что у него такая больная заноза в сердце сидит. А второе объяснение какое?

— Почта. Раньше корреспонденцией Шидловский занимался. В его отсутствие поручили Меняйло. Потом вы появились, но посол до сих пор не распорядился вас озадачить отправкой вализ. Вот он и бесится.

— Спасибо, что пояснили.

— Может, ещё поднимем?

— О нет, благодарю. Надобно послание расшифровать.

— Прекрасно вас понимаю. Без ложной скромности скажу, что шифровальщиков моего уровня на всё наше министерство лишь три человека. Один сидит в Петербурге, другой в Берлине и ваш слуга покорный в Вене. Потому мне многое позволяют. Видите, я даже мундир не ношу. Кстати, — он улыбнулся, — и вы тоже.

— Я просто не успел переодеться после возвращения из командировки.

— Знаю-знаю, всё посольство только вашу персону и обсуждает. Мол, приехал дипломат-сыщик из столицы и сразу во всём разобрался.

— Если быть честным, то не сразу и далеко не во всём, — поскромничал Клим.

Шифровальщик передал Ардашеву запечатанный конверт. Клим расписался в прошитой и пронумерованной книге. Хозяин кабинета проводил гостя до дверей и сказал:

— Заходите, не стесняйтесь. Всегда помогу, чем смогу.

Клим пожал новому приятелю на прощание руку и, миновав две двери, постучал в кабинет Истомина.

— Да-да, — послышалось оттуда.

— Павел Иванович, мне бы ключ от бывших владений Шидловского получить, да и сейф бы тоже не помешал, — войдя, пояснил Ардашев.

Первый секретарь посольства выдвинул ящик стола и, протянув ключи, сказал:

— Вы уж, Клим Пантелеевич, не сочтите за труд, соберите вещи господина Шидловского и передайте нашему секретарю. Их надобно в Россию отправить, родственникам покойного. Там у него любимая шахматная доска осталась. Мы, бывало, закончив дела, сражались с ним даже на службе. Мне до сих пор не верится, что он изменник. Ведь зачем тогда было кончать с собой?

— Расследование ещё до конца не завершено. Думаю, что по его окончании МИД выпустит закрытый циркуляр, из которого многое выяснится.

— Да-да, конечно.

Клим осмотрел ключи и сказал:

— Здесь один ключ от кабинета и два ключа, как я понимаю, от сейфа. А где же третий?

— Шидловский его потерял. Посол обещал купить новый сейф, но так и не сподобился. По сути дела — это несгораемый шкаф с обычным внутренним замком. Цифрового кода на нём нет. Если вы на этот счёт переживаете — опечатывайте его в конце дня сургучной печатью и сдавайте под роспись секретарю.

— Благодарю, — кивнул Ардашев и вошёл в соседнее помещение.

Оно не отличалось от служебных кабинетов российских служащих за границей: в левом дальнем углу — сейф, у окна — стол с зелёным сукном и скромным письменным прибором, деревянное жёсткое кресло с подлокотниками, два венских стула, шкаф для бумаг и вешалка для одежды справа от входной двери. Ничего лишнего. Небольшие настенные часы показывали половину первого.

Губернский секретарь вынул из чемодана саквояж и взял путеводитель Бедекера. Распечатав серый казённый конверт, принялся за работу. Шифрованное послание от Клосен-Смита означало, что в Вене ещё придётся задержаться: «Игрок застрелился. Необходимо установить куратора Стрельца. Возможна утечка сведений. Будьте осторожны. Зевс». Ардашев выдвинул шибер и, открыв дверцу печи, сжёг клочок бумаги.

«Ну вот, сколько сразу новостей, — закурив сигарету, подумал Клим. — Встреча на ипподроме отменяется. Чёрный монах, очевидно, добрался до Майера и начал его шантажировать, заставляя передать стенографические записи совещания с Людвигом Пичлером. И тот не выдержал, покончил с собой. Ясно, что никаких скорописных отчётов этот любитель церковного облачения не получил. Допуская, что эти бумаги находятся у меня, он прекрасно понимает невозможность их передачи телеграммой. Длинное сообщение перехватить и расшифровать легко. Стало быть, выход один — запечатать стенограмму в конверт, залить сургучом и отправить вализой. А если почту вскроют? Поэтому статский советник и предупреждает меня о возможной утечке сведений. Клосен-Смит прозорлив, ничего не скажешь. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше…»

— Позволите? — послышался голос, и Клим поднял глаза.

В дверях, как в картинной раме, возник полковник Воронин. Он держал в руках бутылку мадеры и два бокала.

— Да-да, Герман Маркович, милости прошу!

Военный агент несколько раз потянул носом и, расставив на столе бокалы, разлил в них вино и заметил:

— А вы, я вижу, шифровочку уже в печке сожгли. Всё правильно. И что там вам статский советник Клосен-Смит отписал?

Клим улыбнулся, затушил сигарету, но промолчал.

— А впрочем, я и так знаю. Хотите расскажу?

— Всегда рад выслушать собеседника.

— Сначала давайте выпьем. «Тинта негра» — моя любимая мадера. Это, конечно, не «Мартель» нашего денди Галактиоши, но, скажу я вам, вещь отменная. Prosit![79]

— Prosit!

— Так вот, — откидываясь на спинку стула, заскрипел ремнями полковник. — Вчера застрелился лейтенант из австрийского военно-морского министерства Феликс Майер, стенографист. Слыхали о таком?

— Я в Вене, в сущности, всего второй день и ещё никого не знаю, — пожал плечами Ардашев.

— Да бросьте! — махнул рукой Воронин и закурил сигарету. Он с наслаждением затянулся и продолжил: — Лейтенантишка этот оставил покаянное письмо: мол, его шантажируют, но он выбрал смерть вместо предательства. Каков хитрец! Решил чистеньким на тот свет уйти, но вы же знаете — бог шельму метит! Да-с!.. — задумчиво протянул он и вновь наполнил бокалы. — Поднимем?

— Ваше здоровье!

— И ваше, добрый человек!

— Интересная история.

— Вот! — обрадовался Воронин. — Я знал, что она вам понравится.

— Так и что же дальше?

— А дальше начали проверять его письменный стол