Из Санто-Доминго вышло подкрепление, оно двинулось по дороге вслед за всадниками, преследуя бегущих рабов. Диего Колумб, решив сделать предупреждение всем остальным потенциальным мятежникам, приказал применить к восставшим высшую меру наказания. Обочина дороги возле места битвы, как говорили, была «заставлена виселицами»[223]. Испанцы считали, что им удалось успешно продемонстрировать свою превосходящую мощь. Как писал один из очевидцев: «Черных наказали, как подобало их удальству и безумию, а всех остальных тем самым напугали и показали, что с ними будет, если такое придет им в голову»[224]. Однако из почти 200 повстанцев большинство успешно скрылись от последующих репрессий, сбежав в относительную безопасность гор Баоруко, покрытых густым лесом.

Таким образом, всего через несколько десятилетий после 1492 года мусульмане и христиане убивали друг друга на Карибах, разыгрывая тот самый сценарий, который до этого разыгрывался в Старом Свете бесчисленное количество раз.

* * *

По мере того как испанская сахарная экономика постепенно подрывала авторитет местной элиты Эспаньолы, формируя подчиненное население, состоящее в основном из африканских рабов, посредники из племени таино, которые пытались сотрудничать с испанскими захватчиками, предоставляя им еду, поддержку и рабочую силу в обмен на некоторые европейские товары и признание их власти, уже оказались не нужны. Элита таино оказалась также настроена против испанцев и присоединилась к простым классам сообщества, помогая создавать очаги восстания в горах. В 1519 году, всего за два года до восстания рабов-волофов на плантации Диего Колумба, вождь таино, прозванный испанцами Энрикильо, возглавил серию набегов. Он родился около 1500 года в известном клане таино, и он и его семья, как и большая часть местной элиты, проиграли в условиях меняющейся демографической ситуации на острове. Происходя из рода касиков, т. е. вождей коренных народов, он и его обширная родня на протяжении веков жили в домах из соломы и пальмовых листьев, стоящих в окружении нескольких деревень, на территории, отведенной для управления общиной. В юности Энрикильо забрали из дома и отвезли в недавно основанный францисканский монастырь Эспаньолы в Верапазе, где его покрестили, дали католическое образование и познакомили с испанской культурой. После учебы его направили на работу в поместье надзирателем группы рабов таино – должность относительно высокая, но все же занимавший ее находился в подчинении у испанцев. Здесь Энрикильо подвергся насилию, которое в конечном итоге превратило его в лидера повстанцев. Лас Касас рассказывает эту историю: «Частью его [Энрикильо] скромной собственности была кобыла – особенно редкое и ценное имущество для любого жителя Эспаньолы[225], не говоря уж об индейце, – которую у него отобрал деспотичный молодой человек, его хозяин. Не удовлетворившись этим, он еще и посягнул на брак касика – изнасиловал его жену… [Когда Энрикильо] пожаловался ему на это, и спросил, почему же он нанес ему такую травму и навлек на него такой позор, хозяин, говорят, еще и избил его». После таких преступлений против своей семьи, личности и собственности Энрикильо сагитировал группу рабов из поместья – «вероятно, в основном мужчин»[226], по словам одного историка, – бежать с ним в горы Баоруко и присоединиться к другим беглым рабам.

Горы Баоруко. Hackenberg-Photo-Cologne/Alamy Stock Photo

Благодаря его высокому статусу среди таино и знанию испанского языка Энрикильо заслужил уважение в растущем темнокожем сообществе Баоруко. (Мароны были беглыми рабами, которые сформировали независимые сообщества вдали от плантаций европейцев.) С момента прибытия испанцев коренные жители Эспаньолы бежали в горы, истощая резервы рабочей силы, что способствовало ввозу испанцами новых рабов – сначала таино и других туземцев с близлежащих островов[227], а затем африканцев-мусульман и немусульман. Многие из этих рабов также бежали в Баоруко. Во влажном тропическом климате, столь похожем на климат земли, оставленной волофами, мусульманами и коренными американцами, враги испанских христиан в Старом и Новом Свете постепенно выстраивали новые политические, социальные, культурные и семейные отношения.

Из этих горных аванпостов Энрикильо регулярно посылал своих людей в набеги на испанские поселения – бывшие рабы убивали животных, захватывали припасы и оружие, а иногда и освобождали других рабов. Все эти, довольно разные, повстанцы смогли выжить в горах[228], потому что знали, как выращивать и собирать пишу, на кого охотиться, где найти пресную воду и как оставаться незамеченными в густо поросших деревьями горах Баоруко. Как написал один преследовавший их испанский чиновник, они «знают землю и поэтому издеваются над испанцами». Мароны процветали, а испанцы жаловались, что местность настолько неровная, что «на каждый день нужна новая пара сандалий»[229]. Повстанцы выживали, питаясь пауками, раками, змеями и корнями. «Остров большой[230], на нем водятся коровы, дикие свиньи и другие пригодные в пищу звери, – писал Мельчор де Кастро о некоторых животных, которые распространились на Эспаньоле после 1492 года, – и поэтому восставшие чернокожие находят себе пропитание и имеют возможность безопасно существовать».

Воспользовавшись возможностью, предоставленной переброской испанских войск в Мексику, начавшейся в 1517 году, Энрикильо и его люди в 1519-м провели свои самые смелые операции. Каждый новый рейд приносил им оружие, людей и припасы. Хотя маловероятно, что они материально поддержали восстание мусульман-волофов два года спустя (поскольку оно длилось всего три дня, у Энрикильо просто не было времени организовать его поддержку), достоверно известно, что после того как волофы бежали в горы, таино и мусульмане объединили свои силы[231]. Испанцы стремились уничтожить этих ренегатов на протяжении 1520-х годов. В отчетах партизан из числа повстанцев называют то местными жителями, то африканскими мусульманами. Например, в октябре 1523 года губернатор Эспаньолы написал испанской короне, что он и его люди объявили войну «мятежным индейцам и неграм»[232], причем здесь явно имеются в виду мусульмане-волофы.

На то, что африканцы и местные индейцы жили в одном пещерном комплексе Баоруко (Эль-Лимона)[233], указывают и недавние археологические находки. Пещеры Баоруко зияют, словно открытые рты, на скалистом склоне холма. По узким внутренним проходам и крутым спускам можно попасть в открытые пространства и удобные для обзора окрестностей точки. Найденные в пещерах части скелетов, которые удалось опознать, принадлежат взрослым мужчинам из Африки. Ряд других скелетов невозможно точно идентифицировать, но рядом с