самого большого из островов Зеленого Мыса, Сантьягу, названного в честь покровителя убийц мавров[208]. Чуть более чем в 650 километрах к западу от Дакара, на территории современного Сенегала, скалистый остров был заселен в 1462 году португальцами. Сантьягу, расположенный на безопасном расстоянии от моря, но в пределах легкой досягаемости от Сенегамбии – региона Западной Африки между реками Сенегал и Гамбия – оказался идеальным местом для торговли и совершения набегов вдоль африканского побережья. Действительно, вскоре возникла активная торговля, в результате которой португальское железо, оружие и готовая продукция обменивались на африканских рабов. Когда несколько лет спустя испанцы занялись работорговлей в Западной Африке, надеясь вытеснить португальцев, они стали полагаться на маршруты и контакты, установленные их пиренейскими соперниками.
Первые африканские рабы прибыли в Испанию почти сразу после папской буллы 1452 года, и их число быстро возрастало. Фактически работорговля была важнейшим элементом европейского общества и экономики раннего Нового времени. Например, в 1489–1497 годах испанские торговцы продали 2003 жителя Западной Африки в Валенсии, одном из крупнейших невольничьих рынков во всем Средиземноморье. Валенсийцы составляли около трети работорговцев Пиренейского полуострова в XV веке[209], и правительство города ввело огромный 20-процентный налог на продажу всех рабов. Когда напуганные, измученные и изумленные африканцы прибывали в гавань, им сначала разрешали отдохнуть (знаменитые крепостные валы Валенсии служили их тюремными стенами), прежде чем выставлять их на продажу на улицах.
Большинство рабов, перевезенных из Западной Африки в конце XV века, были мусульманами-волофами. Покупатели в Валенсии и по всему полуострову платили за волофов самые низкие цены, поскольку считалось, что они требуют большей подготовки и привыкания к обществу, чем другие. Чернокожие рабы, жившие в христианских и мусульманских королевствах в Северной Африке или на Пиренейском полуострове[210], стоили дороже, поскольку, как считалось, больше знали о рабской жизни в Испании, чем те, кто прибывал непосредственно из Западной Африки. Взрослые мужчины обычно стоили дороже, чем женщины и дети, а те, кто обладал особенно желанными навыками, продавались по более высокой цене.
В этот период Империя волофов распалась на более мелкие конкурирующие государства[211], которые начали воевать друг против друга. Эта междоусобная война дала огромный импульс работорговле. Большинство мужчин, захваченных во время войн в Западной Африке, стали солдатами захвативших их армий, но тех, кого сочли менее полезными, продали португальцам для финансирования продолжающихся конфликтов. Среди выставленных на продажу людей были не только исключенные из солдатских рядов, но и «преступники, ведьмы, изгои и, возможно, враги вождя»[212]. Таким образом, жители Западной Африки использовали работорговлю отчасти для устранения «нежелательных лиц» из своих обществ.
Учитывая растушую потребность в рабочей силе в Новом Свете после 1492 года, испанцы вскоре поняли, что волофы и другие западноафриканские рабы, прибывающие в Европу, представляют собой готовый резерв рабочей силы. Но, только что разгромив последнее мусульманское государство Испании в Гранаде, они не боялись нечаянно распространить ислам в своих колониях в Новом Свете, поэтому поначалу опасались отправлять западноафриканцев, даже тех, кто якобы обратился в христианство.
Америка представляла собой новую территорию, своего рода землю обетованную, где католицизм мог быть навязан всем без исключения, так как люди не были знакомы с исламом, что сильно отличалось от ситуации, с которой сталкивались европейцы в Западной Африке, где ислам процветал даже в тех регионах, где он не была религией большинства. Шок от географического распространения и силы ислама только усугубил католические представления о том, что мусульмане окружают их буквально повсюду. Испанская фантазия о том, что коренные американцы могут быть каким-то образом связаны с мусульманами, была основной причиной страха европейцев привезти ислам в Америку через рабство.
Испанская корона открыто запретила прямую переправку рабов из Африки в Америку как слишком рискованную, поскольку представители правительства не могли проверить, что эти африканцы не были мусульманами. Вместо этого требовалось, чтобы все западноафриканские рабы сначала доставлялись в Испанию, где их крестили и контролировали в своего рода «религиозном карантине» на предмет любых сохранившихся признаков ислама. Эти обращенные рабы были известны по-испански как «ладино» (ladino). Только после того, как их статус христиан был подтвержден, ладино можно было безопасно экспортировать в первые карибские колонии Испании. Испанцы привезли первых рабов-ладино в Новый Свет в 1501 году.
В связи с вымиранием народа таино потребность Испании в огромном количестве рабов в Карибском бассейне столкнулась также с нежеланием короны допускать мусульман в Америку. Многие в Испании и ее колониях выступали за прямые поставки из Африки, в результате чего было издано не менее пяти указов, прямо запрещающих такую торговлю. Как сказано в одном из них: «В такой новой земле, как эта, где только недавно сеется вера, необходимо не допустить распространения там секты Магомета или какой-либо другой»[213]. Но экономическое давление вскоре вынудило правительство пойти на компромисс. Главным камнем преткновения было условие, согласно которому мусульмане могли стать ладино только после того, как прожили в Испании или на одном из ее островных владений в Восточной Атлантике в течение двух лет в целях «деисламизации». Это долгое ожидание оказалось серьезным препятствием для экономической деятельности владельцев плантаций Эспаньолы, хотя колонисты регулярно жаловались, что их рабы-ладино по-прежнему ведут себя как полноценные мусульмане. Для удовлетворения спроса корона время от времени и все чаще давала официальное разрешение на прямую перевозку рабов из Западной Африки в Карибский бассейн[214]. Благодаря этим королевским указам и незаконной торговле к 1513 году большая часть рабов на Эспаньоле прибывала прямо из Африки. Таким образом, Испания инициировала один из наиболее важных, хотя и не завершенных, геополитических процессов последнего тысячелетия: демографическую замену коренных американцев африканцами в Новом Свете.
Тем самым она также перенесла главную цивилизационную битву Старого Света через Атлантику. Ислам не считается центральным элементом истории Нового Света. Однако реалии рабства, которое, очевидно, имеет решающее значение для любого понимания истории Западного полушария, не могут быть отделены от конфликта между исламом и христианством. Фактически, как мы увидим в дальнейшем, именно мусульмане возглавили первое в истории восстание против европейского рабства в Америке.
* * *
Начиная с периода путешествий Колумба и вплоть до 1500-х годов, золото было главным мотиватором исследования испанцами земель на берегу Карибского моря и служило первоначальным оправданием рабства. На Эспаньоле испанцы заставили таино разрабатывать все, довольно скромные, месторождения острова. Но, когда в 1501 году первые западноафриканские рабы достигли Карибского бассейна, испанцы поняли, что от этих пленников было больше толка, чем от таино, поскольку многие из них работали до этого на
