Яо Линь взглянул на него, словно старый учитель, который оценивает недостаточно способного ученика. Затем он вновь отрешенно уставился на скудный луч света, пробивающийся сквозь окно, так ничего и не сказав. Юнь Шэнли был не в состоянии понять, о чем думает хозяин постоялого двора. Поэтому глава решил оставить Яо Линя в покое, втайне надеясь в дальнейшем помириться с этим человеком.

– Если вам что-то потребуется, сообщите.

Ухмылка мелькнула на лице Яо Линя, и его слова прозвучали едва ли не издевательски:

– Не стоит беспокоиться, господин Юнь. – Он склонил голову, но в его взгляде сквозила насмешка. – Я не стану тревожить вас понапрасну.

Юнь Шэнли раздраженно развернулся и пошел прочь, не позволяя себе оглянуться. Непоколебимое спокойствие Яо Линя оставляло странное ощущение – будто в этой битве победа принадлежала не ему, Юнь Шэнли, а этому человеку, который по-настоящему управлял ситуацией.

Глава попытался выбросить из головы все мысли о Яо Лине. С ним он разберется потом. Сейчас его ждали другие дела.

* * *

– А-А-А-А!

Крики боли разлетались по всему нижнему этажу тюрьмы, эхом отражаясь от стен, и дрожь, вызванная этими воплями, пробирала до костей.

Сунь Юань невольно скривился, наблюдая за тем, как у Шэнь Уюя, истекающего кровью, вырывают сразу два зуба и рот его заполняется густой черной кровью, которую тот уже не мог проглотить. Молодой чиновник, подавив рвотный позыв, порылся в кармане и выудил мешочек с тридцатью монетами, после чего бросил деньги Чжи Ханю. Тот ловко поймал награду, сияя ярче луны в полнолуние.

– Победа за мной! – с довольной ухмылкой сказал заместитель главы, отступая в сторону и давая пройти Сунь Юаню, стремительно покидающему подвалы тюрьмы, не в силах выносить подобные кровавые сцены.

Юнь Шэнли лишь покачал головой. Каково же было его разочарование, когда он узнал, что его подчиненные спорили на такую маленькую сумму!

Сейчас же он сосредоточил все свое внимание на заключенных, которые уже теряли мужество и, крича и гремя цепями, метались от боли.

Юнь Шэнли холодно приказал Большому Мо действовать жестче.

Тот вытащил из-за пояса изогнутый нож и с силой провел им по ноге Шэнь Уюя. Лезвие разрезало плоть, оставляя кровавый след. Шэнь Уюй закричал хрипло, едва не теряя сознание от болевого шока. Рядом от таких же мук содрогался Го Чжилань, чье тело уже покрывали ожоги и кровавые отметины.

Тому, что сказала госпожа Бао, нельзя было верить. Она могла соврать и обвинить непричастных. Но Го Чжилань и Шэнь Уюй точно не были белыми овечками, поэтому Юнь Шэнли хотел услышать и их версию. Отпустив их после первого допроса, он тем самым дал им время для размышлений. Если бы у них была совесть, они бы сами пришли в Ведомство и во всем сознались. Но, как выяснилось, вины они за собой не почувствовали, а после даже попытались сбежать. Отношение к ним было ровно таким, какого они заслуживали.

Большой Мо крепко сжал нож, не спуская глаз с Юнь Шэнли и ожидая новой команды. Получив молчаливое согласие главы, он надавил еще сильнее, и лезвие глубже вонзилось в ногу Шэнь Уюя, прорезая плоть до самой кости. Заключенный завопил, и его крик был пронзителен, как предсмертный визг свиньи перед забоем.

Чжи Хань сглотнул и отвернулся:

– Ой, глава Юнь, я забыл кое-что сделать. Пожалуй, пойду доделаю, а то вы опять меня накажете…

Чжи Хань, не дожидаясь ответа, выбежал из подвалов так же стремительно, как и Сунь Юань, будто за ним гнался злой дух.

Юнь Шэнли повернулся к большому Мо и приказал:

– Продолжай!

– Мы… все расскажем! – наконец закричал Го Чжилань, чьи пот, кровь и слезы смешались на искаженном от боли лице, и с мольбой взглянул на Юнь Шэнли. – Остановитесь… П-пожалуйста…

Юнь Шэнли медленно подошел к нему с подчеркнуто безразличным выражением лица. Он показывал, что готов выслушать заключенных, но в его глазах не было ни грамма сострадания. Происходящее – всего лишь работа, не более чем его прямая обязанность как главы Ведомства наказаний. И сейчас главе надо было докопаться до истины.

– Это был план Бао Чуянь и того… человека в черном, – прошептал, задыхаясь от боли, Шэнь Уюй. – Я предлагал ей побег, но лишь на словах, действовать я так и не решился… В один из вечеров… К нам пришел человек в черном. Он появился неожиданно, прямо на пороге дома, и предложил то, чего мы так долго желали. Ей – свободу от мужа, а мне – власть над его состоянием. Я спросил, что мы должны сделать взамен, но он сказал, что денег у нас просить не будет. Единственное, чего он хотел, – это услуга. Один шаг ему навстречу, и наша жизнь изменилась бы навсегда.

Юнь Шэнли продолжал молча смотреть на него, холодно и безучастно, но внутри него нарастало чувство отвращения к расчетливой и хитрой натуре этих людей. Они сами уже запутались в собственных амбициях и желаниях.

– И что произошло дальше?

– Он дал нам… яд. Сказал, что Бао Муян должен быть убит публично, чтобы все видели его смерть и никто не заподозрил Бао Чуянь и нас. Этот яд… Тот таинственный человек заверил нас, что это что-то необычное, действует мгновенно и оставляет после себя следы как от какого-то часто встречающегося недуга. Тогда Чуянь передала этот яд мне, а я предложил взять в долю Го Чжиланя, чтобы усыпить бдительность Бао Муяна.

Шэнь Уюй прикрыл глаза, вспоминая тот вечер, когда человек в черном пришел к Бао Чуянь, внезапной тенью возникнув на пороге ее дома. Бао Муян тогда работал в порту, а сам Шэнь Уюй пришел к любимой, но их сладостную ночь превратили в планирование убийства.

– Он говорил нам: «Все подумают, что это случайность, слабое сердце. Никто не догадается о вашей роли в случившемся. Расследование не начнется». Мы поверили ему. Мне казалось, что это шанс наконец стать ближе с Чуянь. Я сказал ей, что мы могли бы начать новую жизнь, что она наконец освободится от того, кто держал ее в клетке столько лет.

– Зачем же было его убивать?

Шэнь Уюй содрогнулся, но взгляд его оставался непреклонным.

– А что мне было делать? Он запер Чуянь в этом доме, где она никогда не была собой! Все, что я сделал, я сделал ради любви… И ради ее свободы!..

– И ради денег, – подытожил Юнь Шэнли.

Шэнь Уюй не ответил, только подтверждая