– Ты думал, если сумел убить человека, то и от правосудия сбежать сможешь? – прошипел Сунь Юань, и его лицо полыхнуло злобой и презрением.

Го Чжилань, несмотря на боль, попытался ударить свободной рукой, но Сунь Юань предугадал это. Он схватил Го Чжиланя за запястье, задрал чужую конечность вверх и резко ударил противника локтем по плечу. Го Чжилань охнул от боли и вздрогнул, но он все еще не сдавал позиции, продолжая извиваться, как змея.

– Не дергайся, – бросил Сунь Юань, еще сильнее сдавливая его запястье и одновременно делая подсечку.

Го Чжилань глухо рухнул на землю, и Сунь Юань моментально оказался сверху. Он скрутил руки Го Чжиланя за спиной, прижимая его к земле. Ловко стянув веревку с пояса, Сунь Юань, шипя и ругаясь на трепыхающегося в его руках преступника, сумел связать негодяя, туго стянув запястья и ноги. Го Чжилань вырывался, рыча и ругаясь, но Сунь Юань продолжал удерживать его с таким довольным видом, с каким охотник смотрит на новый трофей. Это его первый пойманный преступник, и он его просто так не отпустит!

– Ну вот и все, – победоносно хохотнул Сунь Юань, глядя, как противник тщетно пытается освободиться из его захвата.

Го Чжилань тяжело дышал, а его лицо было искажено болью и яростью, но сил сопротивляться у него уже не осталось. Сунь Юань, убедившись, что трепыхания прекратились, поднялся, оставив пленника скрученным на земле.

– Ох, а сколько пылкости было! Несколько ударов, и ты уже валяешься в грязи! – холодно добавил он, жестом подзывая стражу, чтобы те забрали поверженного преступника.

Эти работяги оказались на удивление крепкими. Стражники Ведомства наказаний, хоть некоторые из них были ранены, быстро окружили преступников, и даже сам Чжи Хань, пока скручивал одного из негодяев, сильно растянул сухожилия на руке. Но, стиснув зубы, он продолжал начатое, не собираясь сдаваться на полпути, как последний слабак. Когда дело принимало серьезный оборот, Чжи Хань резко становился серьезным и немало пугал этим всех, кто хорошо его знал в обычной жизни. Высказать все свои жалобы главе Ведомства он сможет позже. И выпросить денежную компенсацию – тоже.

Когда Юнь Шэнли и Яо Линь прибыли, двое подозреваемых уже стояли на коленях со связанными за спиной руками.

Юнь Шэнли подошел к несостоявшимся беглецам, и его лицо изменилось: исчезла та небрежная улыбка, с которой он недавно на постоялом дворе строил из себя дурачка. Теперь глава Ведомства был сосредоточен. Он остановился перед Шэнь Уюем и резко схватил его за волосы, поднимая голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза.

– Где вы взяли яд?

Юнь Шэнли наконец-то озвучил главный вопрос, который хотел, но не посмел задать еще при первом допросе. Тогда он промолчал, потому что боялся раскрыть карты раньше времени и выжидал подходящего момента, когда преступники начнут действовать.

Шэнь Уюй лишь усмехнулся в ответ, и его лицо исказилось в злобной, торжествующей улыбке.

– А ты попробуй узнать! – Он разразился громким, вызывающим смехом, от которого у Юнь Шэнли внутри все вскипело.

Этот идиотский смех, полное пренебрежение в его, Юнь Шэнли, сторону и даже удовольствие от совершенного преступления вызывали у него отвращение.

Глава Ведомства с ненавистью оттолкнул Шэнь Уюя в сторону и вытер руку об одежду подошедшего Чжи Ханя, бросив быстрый взгляд на своего заместителя. Тот от такого жеста остолбенел и, растерянно моргая, замотал головой.

– Глава… – Голос Чжи Ханя дрожал, а в глазах читалась обида.

Юнь Шэнли, не обратив на это внимания, спросил:

– Что с Кань Фэйло?

– Он не сбегал с ними, глава, – пробормотал Чжи Хань. – Все это время оставался дома.

Юнь Шэнли усмехнулся:

– Странно… Что, неужто решил просто так сдаться? Найдите его и приведите сюда. Сейчас.

Чжи Хань торопливо кивнул и, отступив назад, бросился исполнять приказ. Юнь Шэнли остался стоять там же, где был, продолжая внимательно наблюдать за подозреваемыми. Он видел, как лица их побледнели, а взгляды метнулись в сторону той улицы, где только что скрылась фигура Чжи Ханя. Словно одно лишь имя Кань Фэйло напомнило им о том, что у каждого есть своя слабость, о которой никогда не следует забывать.

Минуты в порту тянулись мучительно долго, и Юнь Шэнли, игнорируя холод, продолжал отслеживать малейшие проявления тревоги на лицах обвиняемых. Те, как ни странно, сразу после ухода Чжи Ханя замолчали и больше ни слова не сказали в адрес людей Ведомства.

Наконец привели Кань Фэйло, который едва держался на ногах. Увидев своих бывших друзей связанными, он застыл, будто не мог осознать происходящее, а потом рухнул на колени. Сунь Юань и Чжи Хань подбежали к нему, помогая подняться. Кань Фэйло, весь дрожа, ткнул трясущимся пальцем в сторону товарищей. Он долго не мог произнести ни слова.

– К-как вы могли? Мы-ы ведь были братьями!

Го Чжилань вскинул голову. Гнев затмил его разум, но стыд не позволял выказывать неуважение к старшему.

– Какие братья? Вы оба – наивные дурачки! – прошипел он. – Всегда думаете о других, даже когда вас предают!

Кань Фэйло отвернулся от них. Его лицо исказилось отвращением, как будто он боялся испачкаться их ненавистью, боялся этих людей, которых так долго считал друзьями.

Когда-то дружба четырех приятелей, любивших посидеть вечером за чаркой вина, расстроилась, рассыпалась словно разбитая чашка, которую невозможно склеить. Одни стали на путь зла, другие же оказались жертвами тех, кому доверяли.

Бао Муян был тем, кто всегда поддерживал друзей, помогал им, нередко забирая себе самую грязную работу. Он многому научил своих товарищей, но черная неблагодарность не заставила себя ждать. Алчность и жажда наживы захватили сердца Шэнь Уюя и Го Чжиланя, заставив забыть обо всем хорошем, что было между ними и Бао Муяном.

Пусть пытка госпожи Бао и не продлилась долго, но она все-таки дала результат. Сломленная и брошенная всеми женщина поведала о многом.

В ходе расследования Юнь Шэнли убедился, что многие его предположения оказались верны. Жена Бао Муяна призналась, что следовала чужому хитроумному плану, чтобы суметь завладеть всем наследством своего мужа. Она заручилась поддержкой Шэнь Уюя и Го Чжиланя, пообещав им поровну разделить наследство – конечно, в обмен на жизнь нелюбимого мужа. Чтобы никто из них не попал под подозрения, все трое решили убить Бао Муяна в публичном месте. Выбор пал на постоялый двор, где можно было легко обвинить в преступлении одного из слуг. Весьма умно, ведь, если бы Бао Муяна убили дома, жена первая бы попала под подозрение