Если не считать попытку Нерона, Септимий Север, правивший Римом с 193 по 211 год, первым по-настоящему учредил «божественную монархию» по эллинистическому образцу, в которой фигура императора наделялась всеми божественными качествами. В 203 году, чтобы отблагодарить семь «планетарных» божеств, он приказал возвести Септизоний (Septizonium) – трехэтажное здание со статуями, посвященными Солнцу, Луне, Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну. Нимфей находился на Аппиевой дороге, одной из важнейших римских дорог, и использовался в качестве календаря, предоставляя необходимые для гороскопов сведения. Согласно некоторым источникам, в Риме уже имелась другая подобная конструкция, построенная около 40 года н. э. Помимо этого, Септимий Север был настолько рьяным приверженцем астрологии, что приказал нанести свою натальную карту на потолок претория на Палатинском холме[75].

Астрология: угроза христианству?

С приходом христианства и наступлением кризиса Римской империи солнце звездной науки закатилось, что привело к ее постепенному упадку. И хотя астрология испокон веков была связана с религией (как с греческими культами, так и с митраизмом), христианство стремилось, пускай и внешне, от нее отдалиться.

Когда после Миланского эдикта 313 года христианам позволили свободно исповедовать собственную религию, они восприняли астрологию как языческую угрозу настоящей вере.

В митраизме, который пользовался успехом даже среди самых бедных слоев населения, христианство увидело опасного противника и конкурента. Точно так же сочли необходимым искоренить астрологию как «побочную» науку, поддерживавшую культ бога-Солнца.

Симптоматичен случай Юлия Фирмика Матерна (314–360), юного писателя и астролога из Сиракуз, который в 335–337 годах написал одно из важнейших произведений древней астрологии – «Учение в XIII книгах», но позже был вынужден пересмотреть свои убеждения и активное содействие звездной науке. Фирмик утверждал, что влиянию светил подвержен как случай, так и провидение – три составляющих, определяющих судьбу человека. Он отстаивал астрологию, оказавшуюся в руках «обманщиков и шарлатанов», которые порочили ее собственным невежеством, и утверждал, что сама астрология строилась на точных и математических выверенных движениях звезд:

«Вечные огни звезд […] приносят часть этой Души земным телам […] Мы в родстве с планетами, так как сформированы и созданы их ежедневными движениями»[76].

Фирмик был убежден также в неотвратимости рока, особенно в отношении смерти. По его мнению, все действия, склонности и увлечения, которые внушает нам небо, так или иначе подчинены нашей неизбежной участи. Поэтому свободой воли по-настоящему обладают лишь «мудрецы», способные совладать с влиянием звезд, не потакая собственным слабостям: «Мы противостоим некоторой доле неблагоприятного предопределения звезд […] Все эти скверные привычки я преодолел силой мудрости и добродетели»[77].

Что касается связи астрологии с политикой и войной, то в одном хвалебном сочинении, посвященном императору Константину, Фирмик описал его как человека, которому были посланы благоприятные предзнаменования и военная удача. Из его слов можно предположить, что он имел представление о натальной карте императора.

Удачу в войне Фирмик считал самой ненадежной из всех сфер человеческого влияния. Как и Птолемей, он был уверен, что личные гороскопы простых людей зависят от гороскопов монархов и что невозможно предсказать исход битвы без натальной карты государя или государства.

С распространением христианства Фирмику пришлось переосмыслить веру в звезды, дабы избежать серьезных последствий, связанных с запретами, которые налагало римское правительство на предсказательное ремесло. Ситуация обернулась настолько против него, что Фирмику пришлось обратиться в христианство и отречься от звездной науки. В трактате «О заблуждениях языческих религий» (De errore profanarum religionum) он критиковал астрологию, опосредованно осуждая богов, пороками которых человек оправдывал собственные слабости и грехи. Его обвинения распространялись также на другие языческие обряды и митраизм – «возмутительные фантазии варварских ритуалов, которые отдаляют человека от Бога»[78].

С приходом к власти и обращением в христианство императора Константина и его сыновей ситуация для прорицателей и астрологов ухудшилась. Прежде распространенные по всей Империи предсказательные практики подверглись преследованию. Дошло до того, что в Риме обнародовали закон против суеверий (superstitio) и гаруспиков (insania sacrificiorum). Констанций II (317–361), сын Константина, в 341 году ввел смертную казнь за совершение жертвоприношений, что привело к массовому закрытию храмов. В 354 году в ходе Лаодикийского собора в устав Церкви внесли запрет на деятельность магов и астрологов, в особенности для служителей культа: они не могли быть «ни магами, ни заклинателями, ни астрологами»[79]. Из этого вытекает, что, несмотря на запреты, многие христианские ученые и священники продолжали заниматься астрологией.

В данном контексте важно упомянуть испанского епископа Присциллиана из Авилы, основателя присциллианства – аскетически-гностического учения, распространенного в областях Мериды и Кордовы. Он предлагал внести в учение Церкви некоторые астрологические представления, за что в 385 году был осужден за ересь, казнен и обезглавлен вместе со всеми своими последователями.

Вслед за запретами Церкви и Констанция II продолжил вводить ограничения на астрологию и Феодосий (347–395). Астрологам приходилось отрекаться от собственных верований, жечь книги и принимать католическую веру, чтобы избежать «наказания высылкой»[80].

Примеры Фирмика и Присциллиана иллюстрируют культурный и религиозный переход Римской империи от военно-политической ориентации к церковно-доктринальной. Эти перемены сильно ударят по астрологии: ее обвинят в связи с язычеством и будут считать опасным конкурентом развивающегося тогда христианства. На Западе звездная наука, особенно ее предсказательная ветвь, надолго останется вне закона. Запреты Церкви поставят под угрозу не только ее развитие, но и существование.

Некоторые астрологи Римской империи, бежавшие от преследования из страны, нашли пристанище при дворах персидских правителей в Ктесифоне. Несмотря на то, что на Западе астрология практически исчезла, в Месопотамии она продолжала цениться и развиваться.

Средневековая эволюция

Мало каким астрологическим текстам удалось уцелеть в период поздней Римской империи и после ее падения на Западе. Основной причиной, безусловно, стала церковная цензура. И все же некоторые сочинения астрологического или подспудно астрологического содержания продолжали попадать в руки переписчиков. Среди них оказались поэма Арата из Сол «Явления и предсказания» в переводе Цицерона, астрономические и астрологические соображения Плиния в «Естественной истории», диалог Платона «Тимей» с комментариями Халкидия и отдельные фрагменты космологии Аристотеля. Единственным и важным исключением стало «Учение в VIII книгах» Юлия Фирмика Матерна. Однако, хотя монахи продолжали передавать и переписывать текст трактата, количество копий было ограничено, и хранились они всего в нескольких местах, из-за чего в Европе о нем снова вспомнили лишь в XI веке. «Тетрабиблос» и «Альмагест»[81] (Almagest) Птолемея, считавшиеся основополагающими для изучения астрологии, были строжайше запрещены, признаны вредоносными и в конце