и опять зарыдает она

но седой я и есть в самом деле

а пишу среди ночи хуйню

лучше лягу вон там на постели

и наверное все же усну

«на кольце где последняя самка трамвая…»

на кольце где последняя самка трамвая

случки ждет электричеством в ночь остывая

провидение прогнуто в форме седла

там вожатый в оскал соискателя пойман

чей чугунный искря эрегирует орган

отвернемся пока возникает семья

в декабре у судьбы искривляется форма

в смысле жертвы саженями снежного шторма

продвиженья предместий в пургу на аршин

в непосильном за скрежет либидо ответе

чернобурые плачут звериные дети

и на рельсах железные дети машин

но останется сколько в бетон ни возьмете

после злых машинистов и шпал в креозоте

тишина обведенная в мае огнем

электричество сердца спасенное в громе

и земля меж опорами радуги кроме

метров двух на один остальную вернем

мельница

ветер ветлы треплет вода в горсти прохладна

знойно в полдень у быстрой реки с утра росно

там один от любви утонул ну и ладно

не его беда первая горевать поздно

не его последняя утешаться нечем

говорят из вечных ключей течет-струится

мельница брошена черны окна под вечер

а все вертится колесо скрипит ступица

скрипнет раз и на свете живой душой меньше

выйдешь к мельнице не уйдешь вернешься к ней же

жутко да любовь сильней тут к повернигоду

сходятся девицы как страда отлегает

пляши себе жги костры лишь не гляди в воду

кому припрет замуж утопший помогает

а глянешь в реку не девичий лик увидишь

сверкнет радуга сквозь столбы водяной пыли

позади город узорчат весь в башнях китеж

там он и князь над всеми кого не любили

так говорят поди знай что на самом деле

в камышах колесо вертится еле-еле

и кто глянет в бездну та ему и невеста

среди немолчной воды на зеленом ложе

а поутру проснется нет такого места

стоит мельница пуста и жизнь вокруг тоже

а в прошлой ушедшие пропавшей не помнят

никому не расскажут никто и не спросит

зачем трава почернела где платок поднят

кто любил забудет кто за кем ходил бросит

насытится ненависть а любовь не прощает

знай течет бесконечно колесо вращает

«синий кобальт желтый хром…»

синий кобальт желтый хром

горький город за бугром

рай припадочный ван гога

мертвой радуги каркас

у последнего вагона

счетчик щелкает как раз

летом сумерки прохладны

полдни зимние теплы

от полыни до лаванды

плоть исподняя стены

синий кобальт желтый хром

мир в котором все умрем

труп лавандой убирая

роной матерью рекой

нет у них другого рая

соглашайся на такой

любоваться мертвым ухом

положив на полотно

как оно пунцовым пухом

вдоль ущелий поросло

«человек не прекращается…»

человек не прекращается

исчезая без следа

просто в память превращается

и собака с ним всегда

прежнего лишаясь облика

словно высохший ручей

остается в форме облака

в вечной памяти ничьей

ничего с ним не случается

просто прекращает жить

там собака с ним встречается

или кошка может быть

мертвому нужна попутчица

тень ушастая в друзья

без собаки не получится

одному туда нельзя

«вспоминай откуда ночь на свете…»

вспоминай откуда ночь на свете

шепотом домой с продленки дети

тьмой беретик к темени прибит

в горле глупая на мир обида

в луже неживой комок карбида

пахнет и шипит

в этом стираном тебя дебила

мать пока жива была любила

уж на что отец терпел как мог

жизнь лежит притворно как чужая

только в луже лжи не отражая

все шипит комок

чтобы память не вошла в привычку

подноси смелей к карбиду спичку

глубже в темень голову нагни

мать с отцом мгновенный фотоснимок

сам в соплях с детсада до поминок

синие огни

вспышка

вся в черно-белом в советском за миг до угона

трап в стратосферу с востока слоистая льдина

рейсом в одессу пора выходить за другого

из запорожья где редко во двор выходила

просто сначала соседка а после невеста

прочь в одночасье в пучину селедки и вальса

что же так прошлое в кадре корежит нерезко

словно пропеллер взревел и угон состоялся

виснет сосульками свет передержанный с неба

мертвая в кадр на полвека вонзается птица

плохо снимала нас подслеповатая смена

глыба слоистого льда искалечила лица

долго мы блеклые будем глядеть друг на друга

ты с фотоснимка а я из проклятого края

издалека из девятого дантова круга

где исполняется вера неверных карая

пуст этот космос расколотый эта страна ли

древняя в дантовом пламени в пепел сгорели

годы где мы не любили а просто стояли

друг против друга у трапа и просто смотрели

сумерки

быстрый как сон

след истребителя в небе зеленом

заячий гон

панцирный взвод за элейским зеноном

слабо видна

тускло на стеклах распластана светом

в раме окна

женщина в образе полураздетом

если бы я

стал обитать в человеческой коже

мне и моя

так бы мерещилась женщина тоже

вечер велит

телу в тисках похотливой неволи

пусть оголит

или теплее оденется что ли

грудь и рука

в гулком бинокле смеркаются сутки

явь коротка

глазу что сну не идет на уступки

сердце к торцу

к сколу стекла и капелью на китель

богу-творцу

мстит атакующий бог-истребитель

игра

у тебя была подруга

у нее была игра

с виду верности порука

на поверку неверна

у нее глаза с закатом

грудь упругая в тепле

что мы делали за кадром

видно не было тебе

жизнь прошла с двойным сюжетом

под поверхностью ковра

я живой тебе об этом

не признался никогда

там внизу пазы сквозные

закоулки пыльной тьмы

жаль что мы такие злые

отчего такие мы

нас лепил