бей электричество

искра

контакт

ошибка

он думал все путем там бог и петр с отмычкой

умру себе чуток и электричка в рай

он полагал что жизнь была дурной привычкой

а вышло так что хоть вообще не умирай

здесь где в имущество превращены все люди

порочным был расчет на истеченье лет

где арфы эти все и созерцанье сути

ни звука и никто не зажигает свет

вот крупская его в трагической одежде

или дружбан в соплях печально кычет речь

а он совсем не там где представлялось прежде

он в месте где не встать кому однажды лечь

наслушался страстей о сказочном еврее

считал что жизнь трамплин а дальше все легко

вот он лежит в гробу и кто его мертвее

спросите у него он умер или кто

снаружи солнышко в траве шурует ежик

большой набор жуков вверху комплект комет

противно умирать давайте жить кто может

а кто не может жить того на свете нет

и разве плохо нам и разве так уж нужно

скончаться насмерть ради радости врага

как глупо умирать пока живые дружно

смешно воображать жемчужные врата

мы все выпускники нам больше бог не завуч

нет с ключиком ни буратино ни петра

пускай вся жизнь твоя была лишь сказка на ночь

она хорошая пусть длится до утра

«чуть гормональная накрыла грусть…»

чуть гормональная накрыла грусть

и в грудь кольнула

мне выучить мечталось наизусть

стихи катулла

в те дни я ничего не знал о нем

но был позером

и прозябать провинциальным пнем

считал позором

с любой из вас сойдусь на берегу

или в палатке

и лесбией игриво нареку

гамбит в порядке

пусть вертятся под окнами терпя

как сам недавно

ах лесбия любил бы я тебя

когда б не дафна

как щит персея зеркало давно

с лицом горгоны

с катуллом мы почти на равных но

в гробу гормоны

сегодня собран урожай в мозгу

а нивы голы

я выучил и наизусть могу

его глаголы

не потому ль с приплодом голова

что сердце в глине

и на устах все пристальней слова

иной латыни

«мы гадость горазды сказать о морже…»

мы гадость горазды сказать о морже

на зайца позорны наветы

охотник шпигует свинцовым драже

медвежье семейство с конфеты

с коровой наш дискурс кровав и непрост

змея возбуждает икоту

и если на шапке енотовый хвост

то с чем оставаться еноту

рабы распорядка носители брюк

лесных истребителей раса

все реже животных я вижу вокруг

но супа все больше и мяса

отныне вы мне никакие не мы

здесь узник родней персонала тюрьмы

подальше от всех обитаемых мест

где супа природа не просит

хоть волк этих зайцев местами и ест

он скоро заплачет и бросит

в раю где возляжет с шакалом барсук

волк примет морковку из заячьих рук

приветствуя дружбу как гостью

на вас же помет плотоядных лифтерш

и лордов положит презрительный морж

прибор с этой внутренней костью

«лишь начерно речь но уму неуступчив язык…»

лишь начерно речь но уму неуступчив язык

он магма внизу чей резон не извергнется сразу

сквозь лживые зубы где звук уязвимо возник

как органы рта ни терзай терпеливую фразу

умели же прежде которые лучше чем мы

но жало точи и в хандру не впадай переросток

подлеска спуская в потемках слепые челны

случайные речи которым гортань перекресток

ты раб своей правды и должен стараться как те

сливая слова километрами в макулатуру

пока эта фраза в упругой своей прямоте

не прянет как скальпель сквозь шейную мускулатуру

пока не сподобишься ясного слова с высот

над их просторечьем над спрятанным в охру и сурик

подлеском такого что каждому башню снесет

хоть даун собой из низов хоть фенилкетонурик

пусть время кромешно вращает свои жернова

над местом в строке где насквозь прогорела страница

свидетели шрам и ожог что надежда жива

что сбудется правда и древний язык повторится

«у фонарного ночью столба…»

у фонарного ночью столба

из кромешного мрака

неожиданно сбилась толпа

дтп или драка

чем им отдых всеобщий не свят

объясни мне бабуля

почему эти люди не спят

скопом кровь карауля

или смена им выпала в ночь

с перспективой отгула

может загодя вышли помочь

но прознали откуда

или всякое горе свое

счет слезам и обидам

тянет к горю как в копны жнивье

как опилки магнитом

я над горем своим не скорблю

над чужим не ликую

я себе среди ваших судьбу

не хочу никакую

парк

ныряло в пруд неловкое весло

с эстрады трель потрепанной певички

хотя в тот вечер мне с тобой везло

я нервничал страдая по привычке

парк был велик в нем бытовала боль

других времен в дубраве за эстрадой

но я не понимал я был с тобой

хоть вымок весь и с музыкой писклявой

я обещал тебе что не умрешь

соврал как мог но ты конечно знала

и умерла и все пейзажи ложь

за исключеньем парка и вокзала

вот полоса и всем она тесна

меж зеленью и рельсовым железом

там ширины в касание весла

дрожь искушения с дежурным бесом

возьми чуть вбок я здесь сходил с ума

пока цвело и липы подрастали

на берегу шумерского письма

чья глинопись сочинена дроздами

потом чертог свистка и чугуна

портал из пламени в слоях асбеста

откуда отбывала ты одна

оплаченное человеко-место

нам больше не доверят жить нигде

у них в запасе нет другого мира

где тоже отражение в воде

твое и лодка весла уронила

коль в кулаке плацкарта у меня

мент в кураже в буфете кофе редок

понять бы кто такая умерла

и на какой из предстоящих веток

сквер изгородь чугунные цветы

их поливали оловом наверно

и постамент на нем должно быть ты

с моим веслом и гипсовая серна

угорщина

помнишь друже