Так почему же такие системы до сих пор не стоят на каждом углу? Вероятно, ответ нужно искать в многострадальной истории Западного института транспорта при Университете штата Монтана. В 2005 году сотрудники института испытывали одну такую систему в Йеллоустоунском национальном парке. Увы, подрядчики оказались не в курсе ряда положений и нормативных актов парка, определяющих, что можно, а что нельзя устанавливать на обочинах. Система предполагала установку 11 столбиков на километр – это слишком много, и прошу заметить, столбики должны были быть не металлическими, а деревянными и не вот этого вот кричащего цвета. На ученых навалились проблемы с программным обеспечением и неисправным оборудованием, финансовые трудности, пропадание сигнала, ложные срабатывания и ложные несрабатывания. Очень много ложных срабатываний. Система сообщала, что у дороги притаился олень, когда на самом деле просто снег шел. Или машина у бровки стояла. Или растения шевелились. Осторожно! Молочай качается на ветру!

Если же опасность угрожает не машине и не человеку, а одному только зверю, всем начхать. В 2009-м Служба национальных парков США решила проверить, смогут ли они спасти исчезающий вид черепах, установив мигающие огни и знаки «Осторожно, черепахи!» на двух отрезках шоссе в Национальном заповеднике Мохаве. На обочине поблизости они поместили фигурку пустынной черепахи. Потом они спрятались неподалеку, чтобы посмотреть, станут ли водители снижать скорость, тормозить или просто вытягивать шею так, как будто они и в самом деле высматривают черепах. Увы, нет.

Если бы только – как думала Донна – мы могли обратиться к животным вместо того, чтобы обращаться к людям. В отношении оленей был предпринят ряд разочаровывающих попыток: гудки на бамперах не работали, придорожные отпугиватели оленей не работали тоже. Что, кажется, иногда помогало, так это установленные вдоль шоссе угловые отражатели, которые перенаправляли луч от фар движущегося автомобиля, повышая «осведомленность копытных» о его приближении. Исследование, проведенное недавно в Вайоминге, дало обнадеживающие результаты; правда, сработали почему-то не те рефлекторы, которые испытывали авторы исследования, а контрольные объекты – отражатели, обернутые в белый холст, который не давал им ничего отражать. Исследователи строят догадки, что, может быть, олени реагируют на белые мешки так, как они реагировали бы на белое подхвостье другого оленя. Считается, что, задирая хвост – поднимая его, чтобы продемонстрировать белый мех, – испуганный белохвостый олень подает сигнал тревоги соплеменникам.

Я в этом сомневаюсь, поскольку только что прочла статью 1978 года, написанную учеными из Университета штата Пенсильвания. Они пытались отпугивать белохвостых оленей, устанавливая у дорог вырезанные из фанеры оленьи попки с задранными хвостиками. Одни фанерные фигурки были просто выкрашены в белый; к другим были приколочены настоящие оленьи хвосты. К несчастью – ну кто бы не хотел, чтобы обочины федеральных дорог были утыканы фанерными оленьими задницами с разлагающимися хвостами, – идея себя не оправдала.

Группа исследователей из Вайоминга высказывала и другое предположение – и с этим я склонна согласиться, – что холщовые мешки чаще спасали оленям жизнь только по той причине, что водители притормаживали, чтобы эти мешки разглядеть. Стой-ка, Джеб. Тут какая-то белая штука на палке.

Давайте на мгновение вернемся к Донне. Оленей и вправду можно направить к месту перехода, которое нас устраивает больше, – правда, не с помощью знаков «Олени на дороге», но с помощью видоспецифичных надземных переходов. Если такой переход дополнить заграждениями вдоль обочин, животные, по сути, вынуждены будут переходить шоссе в специально отведенном месте. Беда в том, что устройство таких переходов и заграждений стоит денег, к тому же их не всегда можно возвести там, где они нужнее всего. А если говорить о белохвостых оленях, то в определенных районах страны и в определенное время года такие переходы нужны буквально на каждом шагу. (Подземные и надземные переходы для диких животных обычно устраивают для видов, которые массово мигрируют к местам размножения или в поисках пищи, – или для популяций, чьему генетическому здоровью угрожают автострады, разделяющие их на части.)

Есть и еще одна проблема с оленями в свете фар. Когда темно, олени не всегда улавливают связь между маленькими огоньками и большой машиной за ними. Но даже если это им удается, пара автомобильных фар при приближении не сообщает практически никакой полезной информации. Точечки света не «надвигаются» как материальный объект, и олень не понимает, что они приближаются, причем приближаются быстро. Трэвис и Том испытывают устройство, которое может помочь: обращенную назад световую панель, которая подсвечивает радиаторную решетку автомобиля. Они надеются, что олень, который теперь сможет сообразить, что на него катится крупный объект, быстрее уберется с дороги. Уже стемнело, и мы направляемся к одной из проселочных дорог Плам-Брук, чтобы собрать кое-какие данные. Мы хотим сравнить дистанцию вспугивания (FID) и вероятность замирания оленя в свете фар с вспомогательной подсветкой и без нее.

Главная автостоянка Плам-Брук выходит на поле сжатой кукурузы, чьи сухие, мертвые, присыпанные снегом рыжие будыли олицетворяют для меня зиму в Огайо. Том, сидя на корточках, прикручивает испытываемое устройство к бамперу грузовика Трэвиса. Внезапно он поднимает голову: «Слышите, вальдшнеп кричит?» Жужжание, которое, как я думала, издает какое-то насекомое, на самом деле оказалось аккомпанементом брачного танца петушка-вальдшнепа. В духе распространенного парадокса сельской местности, который выше моего понимания, Том обожает диких животных – и в то же время обожает на них охотиться.

Пока мужчины готовят оборудование, я беру из машины дальномер и подкрадываюсь к стоящей в поле стайке оленей. Дальномер – это что-то типа лазерной рулетки. Направьте луч на объект, и прибор сообщит точное расстояние до него. FID этих оленей, по моим оценкам, составляет примерно 90 метров. Олени осторожны не без причины. Дальномеры здесь используют в основном охотники; с их помощью они рассчитывают компенсацию понижения траектории полета пули, целясь в дальнюю мишень.

Трэвис кричит, что мы выдвигаемся. Я прекращаю пугать оленей и возвращаюсь к грузовику.

Второстепенные дороги в Плам-Брук освещены слабо, что мешает разглядеть оленя на расстоянии. Вместо того чтобы полагаться на зрение, мы оленей ощущаем: с помощью термочувствительного устройства под названием FLIR (тепловизионная система переднего обзора). На вмонтированном в приборную панель экране окружающий мир отображается сообразно сравнительной температуре объектов. Картинка создается в зернисто-серой шкале и напоминает рисунок углем. Снежные наносы черные. Скунсы и еноты в придорожном терновнике зловеще светятся белым. Кажется, будто они сделаны из нитей накаливания старых туристических фонарей. В жаркую летнюю ночь температура тела млекопитающего может совпадать с температурой асфальта, и случалось, что Трэвис и Том были не в состоянии различить оленя, стоящего посреди дороги в шести метрах от них.

«Там…» – Том показывает во мрак. На экране FLIR наш первый испытуемый: он стоит в бурьяне с правой стороны дороги примерно в паре сотен метров впереди