Чтобы птицы боялись дольше, им нужно увидеть или услышать какие-нибудь последствия. В следующем исследовании Коновер продлил полезные отпугивающие свойства чучела совы, добавив к нему изображения или звуки настоящей охоты на скворца. Это были либо записанные на пленку сигналы бедствия, либо живое представление. Вот один из выводов: «Привязывать дохлого скворца к муляжу не так эффективно, как привязывать живого». Но если вы не хотите, чтобы в вас вонзила свои когти PETA[52], лучше так не делать. Кроме того, некоторых птиц сигналы бедствия не отпугивают; они даже привлекают других членов стаи, которые слетаются, чтобы помочь сородичу – или на худой конец поглазеть на происходящее.

Иногда – это зависит от вида птиц, которых нам нужно распугать, – мертвая птица сама по себе может быть до странности эффективным инструментом. При условии, что ее предъявляют должным образом. Приведу цитату из «Руководства по распугиванию присад грифов-вредителей» Национального научно-исследовательского центра дикой природы. «Поза подготовленной птицы должна походить на позу мертвой птицы, подвешенной за лапки; одно или оба крыла должны быть расправлены и опущены вниз». Я поговорила с двумя авторами этой инструкции – с Майклом Эйвери (он уже ушел на пенсию) и Джоном Хамфри, сотрудником полевой опытной станции NWRC во Флориде. В исследовании 2002 года они с коллегами описали результаты подвешивания дохлого грифа или его чучела на шести разных мачтах сотовой связи. Грифы любят сидеть на этих и других открытых конструкциях, и их скользкий и едкий помет делает работу ремонтных бригад опасной и неприятной. Когда чучела провисели на мачтах девять дней, ряды сидящих на них грифов поредели на 93–100 %. После того как чучела сняли (или они истлели), птицы не возвращались туда еще до пяти месяцев.

Эйвери пришел в восторг: «Работает как по волшебству!»

Как и волшебству, методу невозможно дать рациональное, немагическое объяснение. «Тем, кто спрашивает, – сказал мне Хамфри, – я отвечаю так: мы не знаем, но если бы я завернул за угол и увидел человека, подвешенного за ноги к дереву, я бы тоже сбежал».

Эйвери соглашается; в 2002 году они с коллегами писали: «Велик соблазн предположить, что грифы принимают чучело за мертвого товарища по стае и, не желая разделить его судьбу, покидают это место». Ему удалось устоять перед соблазном. «Это надуманное, антропоморфное представление».

Верно, признает Хамфри, «это не лучший ответ. Но другого у меня нет».

У Тома Сименса тоже есть чучело грифа; он держит его в комнате сухого хранения в мастерской, и мы как раз идем на него посмотреть. Такие муляжи Служба дикой природы Министерства сельского хозяйства использует в местах, откуда часто поступают жалобы на грифов. Само тело изготовлено из пенополистерола, потому что пенополистерол сохраняется дольше убитой птицы, но крылья и хвост настоящие: судя по всему, перья тут самое главное.

Учитывая, что грифов с присад сгоняют, в том числе стреляя по ним, чучело грифа – пусть жутковатое, но улучшение, и благодарить за него нужно Тома Сименса.

Как и множество других открытий, это было сделано случайно. Том наводит порядок на полке с птичьим кормом. «Здесь тогда стояла большая башня для запуска ракет, и грифы постоянно на ней сидели». В 1999 году Том должен был высчитать среднюю плотность тела птиц двенадцати разных видов, сталкивающихся с воздушными судами. (Он участвовал в разработке универсального муляжа птицы для испытаний деталей двигателя.) Том взял ружье и пошел к пусковой башне. Падая, подстреленный гриф зацепился ногой за конструкцию примерно на высоте 60 метров от земли. «А я не собирался карабкаться на башню ради мертвой птицы». Поэтому там она и осталась висеть. С тех пор ни одного грифа на башне больше не видели.

Том задался вопросом: можно ли воспроизвести этот эффект и как-то его использовать? Сначала он пробовал просто оставлять мертвую птицу на видном месте. Ничего не происходило. Тело должно было висеть и раскачиваться.

Он тоже не знает, как это работает. «Мое единственное предположение – зрелище это слишком уж неестественное. Они думают: здесь что-то не то».

Мы никогда не узнаем, что в голове у грифов, но вот люди думают именно так. Сотрудники туристического центра Роял-Палм Национального парка Эверглейдс пытались с помощью таких чучел отгонять черных грифов, которые прилетают с присад неподалеку и портят автомобили на гостевой парковке. Гости возвращаются с рыбалки и обнаруживают, что резиновые ленты дворников оторваны, а уплотнители по краю панорамного люка ободраны. Чучела развесили на деревьях вокруг автостоянки; грифов это отпугнуло, зато рейнджерам приходилось теперь тратить бóльшую часть дня на объяснения с ошарашенными туристами. Сейчас на парковке стоит ящик с укрывным материалом и надписью: «Накройте машину, чтобы защитить свой автомобиль от грифов».

Зачем грифы это делают? Может, резина, герметик и ПВХ выделяют какое-то химическое вещество, которое присутствует и в разлагающейся падали? Может, во всех этих материалах есть какое-то особенное, притягивающее птиц химическое соединение? Ученые с полевой станции NWRC во Флориде пытались это выяснить. Если бы им удалось идентифицировать это вещество – или группу веществ, – они могли бы с его помощью приманивать грифов к каким-нибудь безопасным объектам – вроде того, как когтеточка отвлекает кота от мягкой мебели.

Так начался проект, описание которого в журнальной статье создает впечатление, будто отважные и целеустремленные ученые Национального научно-исследовательского центра дикой природы взялись варить в своей лаборатории крэк: 21 объект, поврежденный грифами, «измельчали лезвием бритвы» и нагревали до 55 ℃. Затем испарения улавливали и определяли их состав методом газовой хроматографии. Ученые хотели отыскать вещество, общее для всех материалов, вымочить в нем губки, подсунуть их грифам и посмотреть, как те станут реагировать. Увы, химикаты испарялись слишком быстро – а с ними и финансирование. Тайна – как и птичьи нападения – никуда не делась.

Есть предположение, что вандализм грифов никак не связан с запахом материалов. Автор моего любимого объяснения – отставной биолог Кит Бильдштейн, специалист по сохранению разнообразия хищных птиц. Такое же поведение – тянуть и отрывать – Бильдштейн наблюдал у горных каракар на Фолклендских островах; а еще он слышал, что кеа, новозеландские горные попугаи, которые, кроме всего прочего, питаются тушами мертвых овец, точно так же портят припаркованные машины. Бильдштейн заметил, что для того, чтобы оторвать кусок мяса от туши, нужна такая же крепкая шея, как и для того, чтобы выдергивать автомобильные резинки и уплотнители, – и движения шеей тоже очень похожи. К тому же мускулы и сухожилия падали по плотности и растяжимости напоминают резину. Бильдштейн предполагает, что грифы, которые накачали шею, отдирая все, что попадалось им под руку (или под клюв), будут пользоваться конкурентным преимуществом в потасовке пернатых, сопровождающей совместную пирушку. Другими словами, это своего рода фитнес.

Том бережно, почти нежно