В другом исследовании Перри и ее коллеги привлекли более широкую выборку – около 1200 английских слов. Для всех рассматриваемых слов имелись оценки «возраста освоения», то есть авторы могли указать приблизительный возраст, в котором обычно усваивается данное слово. Для каждого из слов были также получены оценки иконичности по крайней мере от десяти других носителей английского. Этот простой подход позволил команде Перри сопоставить средний уровень иконичности каждого слова со средним возрастом, в котором это слово усваивается. Регрессия между возрастом и иконичностью продемонстрировала очень четкую и значимую связь – попросту говоря, то, что иконичные слова дети усваивают раньше. Это замечательное открытие, особенно если учесть, что оно основано на такой большой выборке слов. Результат сохранялся даже тогда, когда исследователи исключили явные примеры иконичности (например, звукоподражание), что указывает на то, что ассоциация между иконичностью и возрастом освоения не очевидная, но стойкая[132].
Осваивают ли малыши более иконические слова раньше, поскольку их легче запомнить? Или они осваивают их раньше, потому что понятия, о которых нужно говорить детям раннего дошкольного возраста, легче передаются иконическими словами, чем другие понятия? Или они осваивают их раньше просто потому, что взрослые специально часто используют иконические слова в разговоре с малышами? Учитывая, что закономерность может быть обусловлена несколькими взаимосвязанными факторами, исследование Перри и ее коллег по крайней мере на последний вопрос дает утвердительный ответ. Исследуя частотность слов во взрослой речи, они обнаружили заметную закономерность: взрослые используют высокоиконичные слова в разговорах с детьми намного чаще, чем с другими взрослыми. Кроме того, рассмотрев частотность соответствующих слов в детской речи, они заметили, что слова с высокой иконичностью встречаются в речи маленьких детей чаще. С возрастом, однако, в речи детей становится больше слов с низкой иконичностью.
Подобные результаты предполагают, что иконические слова вовсе не периферийная особенность речи – они играют существенную роль в освоении языка по сравнению с абсолютно произвольными словами. Чтобы до конца понять эту роль, предстоит изучить еще много важных вопросов. Например, мы знаем, что англоговорящие родители чаще используют иконические слова в разговоре с детьми, но делают ли они это целенаправленно для облегчения усвоения языка, нам не известно. Возможно просто потому, что дети склонны употреблять такие слова, взрослые в разговоре с детьми поступают так же. Или, возможно, имеет место некая комбинация преднамеренности и случайности. Кажется вероятным, однако, что взрослые активно произносят иконические слова в разговоре с детьми, потому что подобные слова представляются естественным образом связанными со своими значениями, что позволяет детям быстрее усваивать их. Так как я сам провел много часов за разговорами с малышами – в том числе с собственным сыном, племянниками и племянницами, – то могу сказать, что эта интерпретация безусловно соответствует моей интуиции. Самым интересным в результатах исследований, подобных тому, что провела Перри, мне представляется не то, что взрослые используют иконические слова в общении с детьми, но что они делают это так последовательно и систематически. Более того, многие из таких слов, употребляемых в разговоре с детьми, иконичны неявно, так что эту закономерность не всегда легко обнаружить.
Заключение: неслучайные основания
Языки явственно кодируют множество ассоциаций между звуками и значениями, которые почему-то ощущаются представителями различных культур как естественные. Эти неслучайные ассоциации между звуком и значением не бинарного характера «или – или». Нельзя просто сказать, что одни слова иконичны, другие нет. Некоторые слова типа «бум» могут казаться достаточно иконичными, но другие слова, типа blubber, могут обладать лишь оттенком иконичности. Возможно, тот факт, что иконические ассоциации могут быть настолько неуловимыми, способствовал тому, что неслучайные слова в речи стали восприниматься как малозначимые. Аналогичным образом распространенное по всему миру систематическое соответствие между звуком [n] и 'носом' трудноуловимо без последовательного статистического анализа. В свете подобных тонкостей понятно, почему некоторые лингвисты считают произвольность основополагающей характеристикой слов, которые использует человек. Еще один фактор, мотивирующий это традиционное представление в лингвистике, – то, что большинство слов не демонстрирует неслучайных ассоциаций между звуком и значением. Однако, как отмечалось выше, современное отсутствие подобной связи между любым данным словом и его значением не означает, что подобной связи не существовало никогда в истории. Кроме того, становится все очевиднее, что многие слова – а их гораздо больше, чем когда-то считалось, – все же демонстрируют подобные ассоциации, которые, в свою очередь, играют ключевую роль, помогая детям осваивать новую лексику. Ныне следует признать, что неслучайные ассоциации между звуком и значением не периферийны для речи. Возможно, мы достигли бы этого вывода раньше, если бы современные лингвистические теории основывались на неевропейских языках. Многие языки, как, например, упомянутые в начале этой главы, содержат устойчивые наборы идеофонов и других очевидных примеров иконичности, из чего следует, что, хотя иконичность важна для речи, люди опираются на это явление по-разному. Японцы, например, используют редупликацию для именования множественных сущностей. Например, goro может означать катящийся объект, тогда как gorogoro – множество катящихся объектов. Сходным образом в некоторых случаях японский язык использует повышение долготы гласных, чтобы сообщить об увеличении продолжительности действия: haQ означает короткий вдох, тогда как haaQ – долгий.
Теперь очевидно, что неслучайные слова играют в речи довольно значительную роль, особенно в некоторых культурах, позволяя людям более естественным образом осваивать и передавать ключевые понятия. Многие исследования также демонстрируют сквозную роль иконичности в жестовых языках. Так как эта книга посвящена в основном явлениям, связанным с речью, здесь я их не рассматриваю. Стоит отметить, однако, что исследования иконичности в жестовых языках еще более ярко подсвечивают роль, которую иконичность способна играть в человеческой коммуникации. Более того, исследованиями жестовых языков отчасти вдохновлялись некоторые работы, упомянутые в этой главе. Например, работе Перри, посвященной употреблению иконических устных слов у маленьких детей, предшествовало наблюдение, что жесты, используемые глухими малышами, тяготеют к большей иконичности, чем жесты взрослых[133].
Наконец, стоит также отметить, что исследования, о которых шла речь в этой главе, подают новые идеи о том, как впервые появилась речь. Мысль о том, что иконичность сыграла какую-то роль в первых человеческих языках, не нова. Легко представить себе, как небольшой гоминид, живший в Восточной Африке эпохи палеолита, мог издать звук, имитирующий львиное
