Самый плохой сценарий – стаи крупных птиц. Неудивительно, что птицей, вынудившей капитана Чесли «Салли» Салленбергера садиться на реку Гудзон, оказался канадский гусь: по одному-два на каждый двигатель.

Трэвис Деволт, изучая столкновения с дикими животными, в разное время занимался грифами-индейками, черными трупиалами и канадскими гусями, но сегодня он поможет мне собрать данные о еще более опасном создании – о диком животном, которое, по мнению Федерального управления гражданской авиации, «представляет для гражданских воздушных судов США максимальную опасность». Это белохвостый олень.

С 1990 по 2009 год в Национальной базе данных зафиксировано 879 случаев столкновений белохвостых оленей с самолетами. В результате этих происшествий пострадало 26 человек, а летательным аппаратам был нанесен ущерб на сумму, в шесть раз превосходящую сумму ущерба от столкновений с другими дикими животными. По числу людей, погибших в спровоцированных ими авиапроисшествиях, оленей превосходят лишь канадские гуси, краснохвостые сарычи и пеликаны. Столкновения с оленями происходят при посадке, взлете и рулежке. Пока что ни один олень еще не столкнулся с самолетом на крейсерской высоте. Кроме того, хотите верьте, хотите нет, но два оленя умудрились врезаться в припаркованные самолеты!

Белохвостый олень в тридцать раз тяжелее грифа-индейки; к тому же олени перемещаются группами, в силу чего по обоим параметрам представляют собой повышенную угрозу как для самолетов, так и для автомобилей. С недавних пор Трэвис занят следующим: животные на дорогах и взлетных площадках часто не уходят с пути вовремя, даже если времени убраться у них навалом. Он ищет ответы на вопросы, которые мы не можем им задать. Какого черта ты замер там в свете фар? Как можно тебе помочь? И как можно не заметить космический корабль?

Трэвис катает меня по территории Плам-Брук, а это 2500 поросших лесом гектаров. Такую экскурсию по космическому центру может провести только биолог дикой природы: Видишь вон там гнездо белоголового орлана? А здесь можно собирать грибы. В этом здании стоит какая-то огромная термическая штуковина. О, а вон еще гнездо! Какие здания используются редко, можно определить по оленям. На лужайке у гиперзвуковой аэродинамической трубы их с полдюжины; олени расхаживают туда-сюда, изредка отвлекаясь на еду, словно гости на свадебном приеме. Группки оленей появляются вдоль дорог с регулярностью верстовых столбов. Первые несколько минут я каждый раз подскакивала на сиденье и вопила: «Вот еще один!» В какой-то момент Трэвис не выдержал и повернулся ко мне: «Там, где ты живешь, оленя не часто встретишь, да, Мэри?»

Там, где живет Трэвис, оленей он видит регулярно, но вот того, которого сбил, он не заметил. В том-то все и дело. «Под колеса обычно попадает следующий олень», – говорит Трэвис. Вы тормозите и провожаете взглядом оленя, столкновения с которым вам только что удалось избежать. «Потом вы жмете на газ, и тут откуда ни возьмись появляется следующий».

Когда стемнеет, мы встретимся с партнером Трэвиса по исследованию Томом Сименсом, чтобы собрать кое-какие данные для проекта, который я называю «Олень в свете фар».

Сумерки сгущаются, и наступает час, когда автомобили сбивают оленей чаще всего – в три раза чаще, чем глухой ночью, как утверждается в статье, подготовленной Трэвисом и четырьмя его коллегами. Олени – сумеречники; так называют животных, активных на рассвете или на закате. Ноябрь – еще один период повышенного риска для автомобилистов, потому что ноябрь – месяц гона, то есть периода спаривания. Одержимые размножением, олени не замечают самого очевидного препятствия на пути к успешной передаче своих генов – дорожного движения.

По пути мы увидели столько оленей потому, что сейчас как раз сумерки, и еще потому, что в Плам-Брук их вообще много: примерно по десять особей на каждого сотрудника станции. К тому же дорога, которая идет через лес, сама по себе притягивает животных. Пищи в лесу в изобилии, а дорога – это своего рода просека, где хищнику трудно подкрасться незаметно. Открытое пространство привлекает птиц, которые охотятся на летающих насекомых: их здесь легче увидеть и легче маневрировать. На трупы сбитых птиц слетаются падальщики. Гибель на дорогах приводит к гибели на дорогах. (В надежде предотвратить очередную нештатную ситуацию с грифом-индейкой наземные бригады Космического центра Кеннеди создавали специальные «поисковые отряды», которые в дни перед очередным запуском с особой расторопностью очищали дороги от трупов сбитых животных.) Если совсем упрощать, животные выходят на дорогу по той же причине, что и люди: так легче передвигаться.

Ограничение скорости в Плам-Брук способствует росту популяций диких животных. Пока скорость автомобиля не превышает скорости естественного врага, потенциальная жертва обычно успевает убраться с дороги вовремя, даже если водитель не тормозит. Создания, на которых охотятся хищники, развивают так называемый пространственный порог безопасности. Они могут зрительно оценить расстояние, отделяющее их от хищника, и каким-то шестым чувством понять, насколько близко можно его подпустить, прежде чем настанет момент уносить ноги. Дистанция вспугивания (FID – flight initiation distance), как называется это расстояние, сокращается и увеличивается сообразно обстоятельствам. Если животное или птица ест что-нибудь вкусное и питательное, оно может тянуть время до последнего – до кратчайшего FID, – прежде чем покинуть пирушку. Если хищник несется на всех парах, его скорость учитывается, и жертва срывается с места, когда преследователь от нее дальше. Звери почти всегда безошибочно вычисляют дистанцию вспугивания. Если только у штуки, которая к ним приближается, нет мотора.

Млекопитающие и птицы воспринимают приближающиеся автомобили как хищников, что вполне разумно. Их алгоритмы спасения бегством прекрасно работают на запруженном тротуаре – вы, конечно, можете попытаться, но вряд ли у вас получится пнуть голубя, – но на автострадах и проселочных дорогах инстинкты их подводят. Ну какой хищник будет гнаться за тобой со скоростью 100 километров в час? С эволюционной точки зрения это что-то новенькое. «Скоростные автомобили появились всего сотню лет назад, – говорит Трэвис. Он опускает щиток, чтобы заходящее солнце не било в глаза. – С точки зрения эволюции это ничто».

Трэвис предположил, что этим и объясняется удивительная неспособность диких животных избежать опасности, которой, казалось бы, избежать так легко: «большая, шумная машина, которая движется по предсказуемой траектории». У эволюции не было времени обновить процессоры. Чтобы оценить скорость, требуется умение различить и верно интерпретировать «надвижение», то есть понять, насколько быстро увеличивается в размерах приближающийся объект. Если скорость объекта высока, зафиксировать и визуально обработать надвижение труднее. «Нейроны, чувствительные к надвижению», как незатейливо назвал их один специалист, изучающий голубей, с этой задачей не справляются.

Трэвис и Том немало времени посвятили изучению этого процесса. Первоначально протокол их исследования был незамысловат: «Мы направляли автомобиль прямо на грифов-индеек…» Грифов приманивали трупом енота, закрепленным на тяжелой металлической плите, чтобы птицы не смогли утащить добычу с