– Ты уверена, что хочешь пойти по этому пути? – спросил Большой Злой Волк. – Это испортит твою репутацию. Люди будут удивляться, почему ты заступаешься за меня. Люди будут говорить о тебе. Они даже могут начать копаться в твоем прошлом и…

– Да мне совершенно наплевать, что обо мне подумают! – вскрикнула Златовласка. – Я буду делать то, что считаю правильным, а если люди подумают обо мне плохо, это исключительно их проблемы.

Большой Злой Волк уставился на нее с удивлением. Его сияющие глаза выражали восхищение.

– А ты… изменилась, Златовласка. Всего несколько дней назад ты спокойно позволяла чужому мнению диктовать тебе, как жить.

– Да уж, изменилась, и ты мне в этом помог. Когда ты «застрелил» Медвежонка, я решила, что ничто не помешает мне стать писателем. А потом, когда Поросенок сказал мне, что ты откажешься от моего романа, я поняла, что должна отстаивать свою историю, даже если из-за этого потеряю шанс оказаться в списке у известного агента.

Большой Злой Волк считал на пальцах.

– Это две катастрофы. А теперь перед тобой третья катастрофа – меня обвиняют в убийстве, и ты обещаешь защищать меня любой ценой. Что ты сейчас чувствуешь?

– Мне страшно, – сказала Златовласка. – Я взволнована. Чувствую себя глупо, но полностью готова броситься в эту битву и победить.

– Запомни это чувство, – сказал Большой Злой Волк. – Спрячь его в сердце. Именно так будет себя чувствовать Элиза во время третьей катастрофы, когда спасет Моник, а Дирк будет тяжело ранен. Она могла бы сбежать, но примет решение помочь Дирку взорвать склад боеприпасов и сделать свой вклад в завершение войны. Она придет к финалу, независимо от того, будет он счастливым, печальным или счастливым, пронизанным печалью.

– История Элизы похожа на мою историю, не так ли? – дрожала от волнения Златовласки.

– Для этого и нужны истории, – сказал Волк. – Истории учат нас поступать правильно. Живя в шкуре персонажей, которые поступают правильно, ты развиваешь эмоциональную силу, чтобы поступать так же.

В дверях появился охранник и ткнул пальцем в Златовласку.

– Время вышло!

Она встала и направилась к выходу, затем повернулась и послала Большому Злому Волку воздушный поцелуй.

– Я тебя не подведу.

Волк выдавил слабую улыбку.

– Успех или провал, ты уже победила.

Охранник вывел Златовласку из комнаты, и тяжелая металлическая дверь захлопнулась.

Златовласка запомнила выражение муки в глазах волка. Он гордился ею, гордился ее желанием помочь. Но увидела она и другое: он был уверен – в своей борьбе она обречена на провал.

Большой Злой Волк потерял надежду.

Глава 14

Ваш список эпизодов

Уложив детей спать, Златовласка допоздна думала. Есть ли хоть какой-то способ доказать, что Большой Злой Волк не мог убить Поросенка?

Она открыла файл и начала печатать.

Сначала она составила описание Большого Злого Волка. Она уже знала, что его цель – стать величайшим литературным агентом в мире. Из этого она могла вывести его амбицию. Он хотел стать важной персоной в литературном мире. Она не была уверена в его ценностях, но сделала несколько догадок.

Нет ничего важнее выживания.

Нет ничего важнее чести.

Нет ничего важнее помощи другим.

Она не могла понять, как убийство Поросенка будет соответствовать какой-либо из этих ценностей.

Но это не доказательство. Лишь эмоциональное суждение начинающей романистки со спутанным мышлением. Так могла бы рассуждать Мама-Медведица.

Папа-Медведь смотрел бы на вещи более рационально. Он составил бы план истории жизни Большого Злого Волка.

На экране стал появляться черновой вариант синопсиса событий, происходивших в жизни Большого Злого Волка.

Он вырос, зная, что его дядя съел бабушку маленькой Красной Шапочки. Затем он сам был обвинен в убийстве. Попал в тюрьму из-за лживых показаний Поросенка. Жил в страхе перед головорезами в тюрьме. Учился быть крепким, чтобы выжить. Наконец получил условно-досрочное освобождение. Вернулся в общество. Принял решение стать агентом. Посещал писательские конференции. Помогал Медвежонку преподавать. Ввязался в спор с Поросенком в кофейне.

Златовласка покачала головой. Ее синопсис был посвящен исключительно действиям. Он не давал ей возможности забраться в шкуру Большого Злого Волка и делал большие скачки от одного события к другому, не показывая связей между ними.

Час был поздний. У нее страшно болела голова, и она вдруг поняла, что даже не приступила к выполнению домашнего задания. Желание лечь спать прямо сейчас, уснуть и забыть обо всем было невероятно сильным. Однако желание стать хорошей писательницей было куда сильнее. Ей нужно было закончить свой роман. Ей нужен был Волк в качестве литературного агента.

Конечно, выглядело это все достаточно глупо, ведь все вокруг считали, что он убийца. Но она не могла разувериться в нем, в его доброте и большом сердце. Сегодня он больше беспокоился за ее репутацию, чем за собственную.

Златовласка страшно устала, но все же открыла файл с информацией о методе снежинки и расширила одностраничный синопсис до четырех страниц. Потом стала быстро набирать досье на своих главных героев.

К моменту, когда она закончила, уже перевалило за три часа ночи, и голова ее плыла. Она упала на подушку и в тот же момент уснула мертвым сном.

Утро наступило слишком быстро. Златовласка наспех позавтракала, отвезла детей в школу и помчалась в конференц-центр. Она вбежала в аудиторию с опозданием на пять минут.

Медвежонок нахмурился, глядя не нее.

– Что ж, похоже, наконец-то все здесь, – начал Медвежонок. – Давайте приступим. Но сначала пара слов о том, что произошло вчера. Похоже, я совершил ужасную ошибку, пригласив Большого Злого Волка на эту конференцию. Я был уверен, что он исправился, но ошибался, жестоко, страшно ошибался. Не знаю, как теперь жить с пониманием того, что я ответственен за убийство Поросенка.

– Ты этого не знаешь! – сказала Златовласка. – Большой Злой Волк говорит, что этого не делал.

– Милашка, конечно же, он не собирается ни в чем признаваться, – сказал Робин Гуд. – Конечно, он будет говорить, что не делал этого. Но мы точно знаем, что он убивал свиней раньше.

– Тогда его подставили, и вот теперь подставляют снова, – упрямо сказала Златовласка.

– О да, конечно. Очень даже логично, – усмехнулся Робин Гуд.

– Я думаю, из всех людей ты должен это понимать, как никто, – с жаром ответила Златовласка. – Разве шериф Ноттингемский никогда не обвинял тебя в преступлениях, которых ты не совершал?

У Робина Гуда отвисла челюсть.

– Да все время. Он, типа, хозяин положения, притеснитель.

– Ну а что, если какой-нибудь хозяин положения притесняет Большого