Но я был сосредоточен на оппоненте. Никифор, как я уже понял, был не обычным одаренным. Он был дуалом, как, например Юсуповы. Только если у них аспекты молнии и ветра, то у Никифора аспекты физики и физики. Он был двойным физовиком с атрибутами и скорости, и силы. Этакая помесь Кости и Свята, помноженная на десятилетия тренировок и боев.

Но и кристалл пятой ступени делал свое дело. Сейчас я был ближе к своему изначальному пику силы, чем когда-либо.

В одно мгновение я дополнительно укрепил тело, напитав его энергией Потока, замедлил время, чтобы компенсировать разницу в скорости, а затем Никифор нанес первый удар.

Я встретил его Веретеном Малибуса — техникой круговой обороны, разработанной специально под древковое оружие. Вернее, специально под глефу.

Все в точности как в том спарринге со Святом, только в десятки раз быстрее. Никифор явно не ожидал от меня обороны подобного уровня, десятки его ударов я отражал, отводил в сторону или просто пропускал мимо. А затем перешел в контратаку.

Поступь Малибуса. Движущийся вихрь стали, неумолимый и совершенный. Скрежет и звон, искры от столкновения металла, эфирные серпы и копья — естественное продолжение каждого взмаха, вспахивали землю вокруг меня. Каждый выпад, каждый удар оппонента оставлял алые росчерки в самом пространстве.

Мы бились далеко за пределами человеческих возможностей, затем мы оставили позади возможности одаренных, мы стали сцепившимся в клинче клубком аспекта Смерти в самом истинном его проявлении. Каждый из нас возвел искусство убивать в ранг совершенства, каждый готов был умереть сам, но лишь после того, как покажет все, на что способен.

Я был уверен, что Никифор не выстоит дольше минуты, но я недооценил старика. Воистину, Амберу стоило бы обратить свой взор на него и предложить путь Курьера. С такой непоколебимой волей старик принес бы много добра в мирах Бесконечного Древа.

Но судьба распорядилась так, что нам пришлось скрестить оружие.

Неумолимая Поступь Малибуса. Совершенная атакующая техника, совмещающая мастерство владения глефой, абсолютный контроль окружающего пространства и доведенные до совершенства движения тела. Я был четвертым по счету существом, овладевшим этой техникой.

Вихрь атак заставил собравшихся людей, наблюдавших за битвой издалека, попятиться назад. Поле боя все больше напоминало иссеченную шрамами техник местность. Но у Никифора была своя совершенная техника. Превосходный мечник, идеальные аспекты, тело — оружие. Я не могу этого не признать. Проживи он хотя бы еще лет двести, да выбери глефу, вполне смог бы стать пятым, кто освоит учение Малибуса.

Но увы. Бой и так затянулся, но Никифор проиграл еще в тот момент, когда его начал. Просто он сам этого не знал.

Третий, освоивший Неумолимую Поступь Малибуса, был Курьер, проживший на сорок с лишним янтарных эр дольше меня. Но он провалил свое задание задолго до меня. Так бывает даже с лучшими из нас.

Второй, биосинтетический голем, созданный Озаренным из гильдии Гениев был произведением искусства. Но никакая оболочка не сравнится с телом того, кто встал на путь Амбера. Голем показал потрясающие результаты, но в итоге оболочка самоповредилась. Насколько мне известно, Гении собрали данные и решили, что ремонтировать его не имело смысла.

Первым был бог войны из мира-титана. Он был лучшим из всех. До тех пор, пока я не превзошел его в поединке. Он был моим наставником. Он был создателем этой техники. Его поражение не просто перевело технику Неумолимой Поступи на новый уровень, а создало новую.

Техника Падения Малибуса. Никакого вихря атак, никакой круговой смерти, никакого подавления. Только точные, выверенные выпады. Сложность этой техники в том, что она динамична и подстраивается под каждого противника.

За время боя я запомнил все движения Никифора. Каждую атаку, каждый выпад, каждый блок, каждую стойку. И теперь я использовал эти знания против него. Максимум эффективности при минимуме вложенных ресурсов. Чтобы воплотить технику Падения, нужно либо знать противника наизусть, либо быть шестиглазым Курьером.

Глаз прошлого воспроизводил каждое движение, которое уже видел. Пророческий глаз достраивал то, что будет. Опыт и навыки помогали мне строить бой так, чтобы не оставить оппоненту даже возможности на победу.

Неумолимая, опасная техника, где каждая секунда битвы лишь приближает тебя к победе. Никифор выдержал три секунды Падения. Это всего лишь на две меньше самого Малибуса, достойный результат для смертного. Но и я уже не тот Курьер, что сразил бога битвы.

Четырнадцать атак. Тринадцать телохранитель императора отразил на чистых инстинктах и импровизации, хотя скорей всего тут были и отточенные приемы, которые я увидел впервые. Последний выпад, на обратном хвате, он отразить не успел.

Лезвие глефы вошло прямо в сердце одаренного. Удивительно, но старик не использовал никаких защитных артефактов. Он вообще не использовал артефакты, кроме самого меча.

Я увидел, как дернулось тело мужчины, выдернул лезвие, сделал широкий взмах и нанес точный удар, который одаренный уже никак не мог парировать.

В последний миг духовное оружие изменило форму, так что армия и гвардия услышали лишь звонкий «боньк», который сделала бита. Дядя Никифор мешком рухнул на землю, истекая кровью.

Я подошел и коснулся его плеча, через миг тело старика исчезло с тихим хлопком. Постучал пальцем по гарнитуре, которая каким-то чудом уцелела.

— Ник?

— Здесь, босс, — по голосу наемника чувствовалось, что его разрывает от переполняемых эмоций, но он удержал себя в руках.

— Скажи нашим в особняке, чтобы выловили еще одного пациента из озера.

— Эмм… Кхм… Есть, босс.

Я знал, что он хочет еще что-то сказать. Уверен, после увиденного многим было что сказать, но я просто вытащил и выкинул гарнитуру, чтобы не отвлекала. Еще ничего не кончено, а я и так потерял слишком много времени.

Скачков больше не было. Под усилением мне даже двигаться было необязательно, я мог просто усилием воли перемещать свое тело в пространстве, а для больших расстояний создавать микробреши в самой ткани реальности, пусть и на короткое мгновение.

Но оказавшись над облаками, я сорвался в обычное падение, постепенно ускоряясь. Сам став снарядом, пролетел через весь разлом, на скорости пробил несколько выставленных барьеров и щитов, ударил в центр рунного круга, но сама печать даже не треснула. Разве что вся мраморная поверхность подскочила на короткий миг.

Внизу было тринадцать живых. Император и его