— А их-то, конфедератов, что подкосило? — отсмеявшись, спросил Беркут.

— Как будто сам не помнишь. У них была другая крайность. Демократия, доведённая до абсурда. Их Верховный Совет не мог принять ни одного решения без всенародного референдума. Перед генеральным сражением они три недели голосовали, каким цветом красить снаряды. Победил «нежный персик».

Мы снова замолчали, и в этой тишине витал призрак колоссальной, вселенской глупости, которая похоронила под собой две сверхдержавы.

— А потом они, похоже, все разом решили, что лучший выход — это красиво уйти, — продолжил Беркут уже без смеха, снова набивая трубку. — Вся эта аристократия, всё их руководство. Наши и их. Как по команде. Самоубийство как высшая форма государственной политики.

— Великий Аристократический Суицид, — кивнул я. — Почти все главы великих домов Империи сопровождали Волотов и не вернулись из Долины Смерти. Позор обрёк их наследников на решительные действия. Но они даже в этом умудрились устроить соревнование с конфедератами. Наши прыгали с самой высокой башни дворца, соревнуясь в красоте полёта. А конфедераты устроили массовое харакири на центральной площади, транслируя это в прямом эфире с рейтингами и спонсорской рекламой. «Лучшее харакири месяца по версии „Апокалипс-Колы“».

Договорив, я задумчиво поболтал коньяком в стакане.

На самом деле, у меня есть серьёзные подозрения, что в этой истории не всё чисто.

Слишком красиво. Будто по сценарию. Не удивлюсь, если всем этим прекрасным людям и нелюдям помогли уйти из жизни те, кто теперь руководит новым миром.

Я прям чую след Кощея в этой херне.

Беркут покачал головой, и в его глазах мелькнула тень той самой усталости, которая приходит после слишком долгой и слишком бессмысленной войны.

— Они просрали всё, Волк. Планету, технологии, миллиарды жизней. И ради чего? Чтобы в конце красиво выпустить себе кишки на потеху толпе? Иногда мне кажется, что мы сражались не за тех.

— Мы сражались за тех, кто был рядом, — сказал я, поднимая свой стакан. — За таких же, как мы.

Беркут посмотрел на меня, потом на свой стакан. Его лицо стало серьёзным. Весь юмор, вся бравада слетели с него, оставив только старого солдата, который помнит слишком много имён.

Он молча поднял свой бокал.

Мы не стали чокаться. Просто посмотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде было всё: и Долина Смерти, и персиковые снаряды, и имена тех, кто не сидит сейчас с нами в этом кабинете.

— За парней, — тихо сказал он.

— За парней, — повторил я.

И мы выпили до дна.

За тех, кто остался там, в грязи и пламени, под небом, где облака так и не успели привести к единому стандарту.

* * *

Кармилла вплыла в гостиную с видом победительницы, только что завоевавшей как минимум небольшую, но очень гордую страну.

На её губах играла ленивая, самодовольная улыбка, а в алых глазах плясали черти, устроившие там дискотеку с блэкджеком и кровавой Мэри.

Она поправила безупречно сидевшее на ней чёрно-красное платье, провела пальцами по своим длинным белым волосам, и глубоко, с наслаждением вдохнула.

Воздух пах её триумфом.

После бурного, яростного и абсолютно восхитительного секса с капитаном она чувствовала себя на вершине мира.

Нет, не так. Она и была вершиной мира.

Остальные просто копошились у её подножия.

Волк, этот суровый, несгибаемый суперсолдат, этот ходячий тестостерон в чёрном плаще, был покорён. Снова. И на этот раз, как ей казалось, окончательно и бесповоротно.

Вампирша не просто занялась с ним любовью.

Она в очередной раз доказала своё превосходство, свою уникальность, свою незаменимость. Каждая из этих дурочек в его гареме могла предложить ему своё тело. Но только она, Кармилла, могла дать ему битву, вызов, страсть на грани безумия. Она была не просто очередной женщиной в его постели. Она была его королевой.

С этими приятными мыслями беловласка обвела взглядом гостиную.

Роскошь, граничащая с китчем. Мягкие диваны, пушистый ковёр, в котором можно утонуть по щиколотку, приглушённый свет дизайнерских светильников. Всё это служило лишь достойной оправой для неё — бриллианта чистейшей воды.

И тут её взгляд упал на нечто, нарушавшее эту идеальную картину.

По дорогому ковру, словно обезумевший комок пыли, катался серый пушистый шар. Он с довольным урчанием перекатывался с боку на бок, оставляя на светлом ворсе тёмные шерстинки.

— Фенечка, дорогая, — промурлыкала Кармилла, подходя ближе. Её голос был бархатным, но с едва заметными стальными нотками. — Ты же не плебейка, чтобы валяться на полу. Даже если этот пол стоит дороже твоего веса в бриллиантах.

Пушистый шар замер, и из его недр на вампиршу уставились два чёрных глаза. Затем шар приоткрылся, обнажив клыкастую пасть, и из встроенного вокодера раздался синтезированный, слегка скрипучий голос:

— Удобно. Мягко.

— Удобно и мягко будет на диване, — безапелляционно заявила Кармилла. Она грациозно наклонилась и подхватила шушундрика на руки. Феня была на удивление тяжёлой для своего размера, плотной, как хорошо набитая подушка. — Ты портишь ворс, моя прелесть. А я не хочу, чтобы Волк думал, будто его женщины — неряхи. Особенно когда одна из них — безупречна. То есть я.

Она подошла к огромному дивану и с царственной грацией опустилась на него, усадив Фенечку рядом. Шушундрик тут же притих, наблюдая за ней.

Кармилла откинулась на мягкие подушки, закинула ногу на ногу и потянулась за пультом, лежавшим на стеклянном столике.

Сейчас она посмотрит новости.

Наверняка та пернатая истеричка, Миранда Фифи, уже успела настрочить очередной пасквиль о «подвигах» капитана Волка. Это очень забавляет. Слушать, как жалкие смертные пытаются осмыслить действия высших существ, вроде неё и её капитана.

Пальцы вампирши уже почти коснулись гладкой поверхности пульта, как вдруг её острый взгляд зацепился за что-то постороннее. У ножки дивана, наполовину скрытый в густом ворсе ковра, лежал маленький, сложенный листок бумаги.

Кармилла поморщилась.

Беспорядок. Она ненавидела уборку, но беспорядок ненавидела ещё сильнее.

Это нарушало гармонию.

— Фенечка, апорт, — лениво скомандовала она.

Шушундрик посмотрел на неё, потом на бумажку, потом снова на неё. Из его вокодера донеслось вопросительное:

— А-порт? Что это значит?

— Бесполезный ты комок шерсти, — с притворной досадой вздохнула Кармилла. — Ладно, придётся всё делать самой.

Одна из её белых прядей удлинилась и подняла бумажку. Обычный лист для принтера, дешёвый и тонкий. Наверняка кто-то из девочек обронил. Скорее всего, Сэша. От неё всегда больше всего мусора. Кармилла уже собиралась скомкать его и зашвырнуть в