Он пролистнул еще несколько экранов.

— Попробовал через соцсети. У меня есть доступ к специальной программе распознавания — мы иногда так ищем родственников для пациентов с амнезией. Прогнал его фото через соцсеть — пятнадцать миллионов аккаунтов, ноль совпадений.

— Человек без прошлого, — пробормотал Киселев, оседая в кресло.

— Именно, — подтвердил Славик. — Этого человека официально не существует. Нет документов, нет медицинской истории, нет родственников, нет никакого цифрового следа. Он просто материализовался из ниоткуда посреди нашего приемного покоя.

Третий удар. Нокаут. У нас даже анамнеза нет. Этой единственной ниточки, которая могла бы привести нас к разгадке. Мы лечим призрака от болезни-фантома.

Я встал и подошел к окну.

За стеклом был обычный больничный двор — суета, машины скорой, выписывающиеся пациенты на костылях, медсестры на перекуре. Нормальный, понятный, логичный мир. Мир, где болезни имеют причины, пациенты — истории, а анализы — хоть как-то соответствуют клинической картине.

А здесь, в этом кабинете, мы столкнулись с чем-то, что разрушало все основы медицинской науки, все, чему нас учили.

Я глубоко вздохнул и медленно повернулся к собравшимся.

Все смотрели на меня — Киселев, измотанные «хомяки», расстроенный Славик, даже заглянувшие в дверь медсестры. В их глазах была последняя, отчаянная надежда. Что я, со своим хваленым диагностическим даром, со своими знаниями из другого мира, смогу разгадать эту неразрешимую загадку.

Время признать поражение. Но сделать это нужно достойно.

— Итак, — я начал, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и четко, без тени паники. — Давайте подведем итог наших героических, но, увы, бесплодных усилий.

Все притихли, ловя каждое мое слово.

— У нас есть пациент без прошлого. Человек-призрак, который появился в нашей больнице неизвестно как и откуда. Официально его не существует — нет документов, нет истории, нет даже записи о том, как он к нам поступил.

Я сделал паузу, собираясь с мыслями.

— За два дня у него развились симптомы двух совершенно разных, не связанных между собой смертельно опасных заболеваний. Вчера — тяжелейшая респираторная инфекция с уникальным кожным синдромом в виде растущих из кожи синих кристаллов. Сегодня — классический гнойный менингит с полным набором менингеальных знаков. При этом вчерашние симптомы исчезли полностью, мгновенно и без следа.

Я взял со стола толстую стопку анализов и демонстративно поднял ее.

— Но самое невероятное — все, абсолютно все лабораторные и инструментальные исследования показывают, что наш пациент здоров. Кровь — идеальная, без малейших признаков воспаления. Ликвор — чистый как слеза. Посевы — стерильные. ПЦР-диагностика на все известные патогены — отрицательная. Магические тесты — в норме. Мы использовали все доступные методы современной и магической диагностики, мы задействовали ресурсы двух лабораторий, мы потратили целое состояние на редкие реактивы. Результат — ничего.

Я обвел взглядом их лица — усталые, растерянные, потерявшие последнюю надежду.

— Коллеги, мы должны признать очевидное. Мы в полном, абсолютном тупике. Мы не знаем, кто этот человек. Мы не знаем, что с ним происходит. Мы не можем объяснить его симптомы. Мы не можем найти причину его болезни. И самое страшное, — я понизил голос, и каждое слово упало в тишину, как камень, — мы не знаем, что его убьет завтра. Или что, чёрт возьми, его может спасти.

Глава 7

Молчание повисло в кабинете как густой туман. Тяжелое молчание поражения. Молчание врачей, которые впервые в своей практике столкнулись с чем-то абсолютно непонятным, с тем, что разрушало саму основу их знаний.

Фырк тихо сказал:

— Двуногий, а что если это вообще не болезнь в обычном понимании? Что если это… испытание?

— Испытание? — мысленно переспросил я, не меняя выражения лица.

— Для тебя. Кто-то могущественный и очень умный проверяет, насколько ты хорош как диагност. Насколько умен. Сможешь ли разгадать загадку, которая не имеет решения в рамках обычной, материальной медицины.

Бред какой-то. Кому я нужен?

Я просто целитель третьего класса в провинциальной больнице. Естественно мои достижения не прошли мимо местной знати. Все уже в курсе. Но вряд ли кто-то будет устраивать такие сложные, смертельно опасные спектакли ради меня?

Однако зерно сомнения было посеяно. Слишком уж странным было всё происходящее. Слишком демонстративным и искусственным.

— Что будем делать дальше? — спросил Киселев, его голос прозвучал глухо и устало, прерывая гнетущую тишину.

Я пожал плечами, чувствуя, как навалилась усталость от бессонной ночи.

— То, что умеем. Поддерживающая терапия — кислород, инфузии для детоксикации, жаропонижающие. Симптоматическое лечение — будем снимать симптомы по мере их появления. И ждем.

— Ждем чего? — тихо спросил Величко.

— Ждем, что будет завтра, — ответил я, глядя в окно на серый больничный двор. — Может, появятся новые симптомы, которые наконец-то дадут нам ключ к разгадке. Может, болезнь сама себя проявит как-то иначе. Может, произойдет чудо и он начнет выздоравливать. Или…

— Или? — подал голос Фролов.

— Или мы станем свидетелями его смерти от неизвестной науке болезни. И даже вскрытие, боюсь, ничего не покажет.

В этот день я снова остался в ординаторской и не уходил домой вторые сутки подряд. На столе лежала новая стопка анализов, вечерний забор. Все такие же идеально нормальные, издевательски чистые.

Серов все еще был жив. Более того — менингеальные симптомы начали ослабевать. Сами по себе, без какого-либо специфического лечения. Ригидность затылочных мышц уменьшилась, страшный опистотонус прошел, и он теперь лежал на спине, а не выгибался дугой. Температура упала до тридцати восьми. Он медленно, но верно шел на поправку. От болезни, которой не существовало.

Что будет завтра? Какую новую болезнь продемонстрирует нам этот медицинский хамелеон?

Инфаркт миокарда? Острую почечную недостаточность? Или что-то совсем невообразимое, чего нет ни в одном учебнике?

Дверь тихонько приоткрылась. Вероника заглянула внутрь.

— Ты опять здесь ночуешь?

— Не могу уйти, — я потер усталые глаза. — Этот пациент… Он как вызов всему, что я знаю и умею в медицине. Загадка, которую я обязан разгадать.

Она вошла, подошла ко мне сзади и молча обняла за плечи. От нее пахло чем-то неуловимо домашним.

— Илья, ты загоняешь себя. Два дня без нормального сна, и нормальной еды… Ты же не железный.

Она права. Правда насчет еды она не совсем права. Именно благодаря ей я все же ел как по мне совершенно нормально.

— Я должен найти ответ, — упрямо повторил я.

— А если ответа нет? Если это