— Не простит, — согласился Беркут. — Но пока идёт война, такие, как мы, нужны престолу. Слышал последние новости?

— Что-то конкретное? — уточнил я.

— Похоже, нас ждёт финальный аккорд. До меня дошли слухи из штаба. Генеральное сражение с Конфедерацией состоится в Долине Смерти.

Долина Смерти. Легендарное место. Кладбище Волотов, где в Первую Межконтинентальную полегли тысячи машин с обеих сторон. Место, проклятое и страшное.

— Значит, всё серьёзно, — заключил я.

— Серьёзнее некуда, — Беркут помрачнел. — Поэтому пей шампанское, пока дают. Кто знает, будет ли у нас ещё такая возможность.

Мы молчали, глядя на танцующие пары.

На Императора, который с мученическим видом пытался вести светскую беседу с послом гвоков, пока его новая невеста-жаба с аппетитом хватала языком канопе с подноса. На императрицу Изольду, которая с ледяным достоинством принимала соболезнования… то есть, поздравления.

И тут я увидел её.

Она вошла в зал так, словно не шла, а плыла. Будто лунный свет обрёл форму.

Девушка из расы флоксийцев. Её кожа была цвета ночного неба перед рассветом. Длинные, заостренные, как у эльфа, уши. Высокая причёска серебристо-синих волос. Тёмное, элегантное платье подчеркивало её неземную красоту.

Не девушка, а глоток свежего воздуха в этой душной, пропитанной фальшью атмосфере.

Она не искала ничьего внимания, но все взгляды, включая мой, оказались прикованы к ней. Она прошла через зал, и на её фоне померкли все бриллианты и золото этого дворца.

— Ох, поаккуратнее, Волк, — хмыкнул Беркут, проследив за моим взглядом. — С такими лучше не связываться. Опаснее высшего альпа будут.

Но я его уже не слушал.

Мой мир, состоявший из лязга металла, грохота орудий и циничных шуток, на мгновение сузился до одной-единственной фигуры в чёрном платье.

Тогда я даже не подозревал, чем это закончится.

Глава 6

Лиланда

— Альпов я хотя бы понимаю, а с женщинами сложнее, — пробормотал я и, осушив бокал одним глотком, решительно направился к ней.

Музыка гремела, люстры сияли, а шампанское лилось рекой.

Всей этой суеты я не замечал. Мой взгляд был прикован к флоксийке.

Она стояла у колонны, держа в тонких пальцах фужер, и с вежливым любопытством наблюдала за этим парадом тщеславия.

Я не был мастером светских бесед. Мои комплименты обычно звучали как сводка о потерях противника. Но тут слова нашлись сами.

— Скучаете? — спросил я, остановившись рядом. — Или изучаете повадки экзотической фауны в естественной среде обитания?

Девушка медленно повернула голову. Её фасеточные глаза сверкнули, отражая свет люстр тысячей крошечных искр. Я знал, что это всего лишь контактные линзы, но эффект получился завораживающим.

— Скорее второе, капитан, — ответила она мелодично. — А вы, я погляжу, самый опасный хищник в этом заповеднике.

— Только если меня спровоцировать, — усмехнулся я. — Волк. Капитан «Дарганелла».

— Лиланда, — она чуть склонила голову. — Член посольской делегации Флоксарии, это на соседнем континенте. Очень приятно познакомиться с героем. Весь Ирий гудит о вашей победе.

— Героизм — это красивое слово для обозначения хорошо выполненной грязной работы. Не хотите потанцевать, Лиланда? Музыка почти так же невыносима, как речи Императора, но движение поможет это пережить.

Она рассмеялась, и этот смех оказался единственным искренним звуком, что я слышал за весь вечер.

— Пожалуй, это лучшее приглашение на танец в моей жизни.

Мы вышли в центр зала. Я неловко положил руку ей на талию, чувствуя себя скорее механиком, пытающимся нащупать неисправность, чем кавалером. Но она двигалась с такой легкостью и грацией, что я поневоле расслабился. Мы кружились в танце, и на несколько минут грохот орудий в моей голове сменился звуками вальса.

— Ваши глаза, — сказал я, чтобы прервать молчание. — Это часть посольского протокола? Линзы с дополненной реальностью? Может, они позволяют распознавать ложь по мимике? Или в них встроены сканеры, чтобы видеть гостей голыми?

Девушка мелодично рассмеялась и покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Просто мода. У нас во Флоксарии считается красивым, сейчас в моде насекомые. А видеть ложь насквозь я умею и без дополнительных ухищрений. В этом зале, например, её столько, что хватит раздавить «Дредноут» своим весом.

— Тогда нам нужно найти место, где вы сможете избавиться от этого груза.

Наш танец закончился. Мы стояли в центре зала, но для меня не существовало никого, кроме нее. Наши взгляды встретились, и в них было больше, чем в тысяче слов. Обоюдное желание сбежать из этого позолоченного террариума.

* * *

Её апартаменты в посольском крыле дворца оказались полной противоположностью моей аскетичной капитанской каюте. Мягкий свет, странные, но изящные предметы интерьера и тонкий аромат неизвестных мне цветов. Мы не говорили. Слова были лишними.

Её кожа под моими пальцами казалась прохладной и гладкой, как шёлк.

Я целовал её синие губы, шею, плечи, и с каждым прикосновением напряжение последних недель, горечь потерь и усталость отступали. Это было не просто желание. Это была отчаянная потребность почувствовать себя живым — возможно, в последний раз.

Мои пальцы нашли на её спине крошечную, почти неразличимую застежку.

Мир сузился до этого единственного пункта, до тихого щелчка, который прозвучал громче любого взрыва. Тяжелая чёрная ткань, шелестя, поползла с её плеч, обнажая голубую, почти сияющую в полумгле кожу. Платье упало на пол беззвучно, как тень.

Она не смутилась, не попыталась прикрыться.

Линзы она уже вытащила, за что я был очень благодарен.

Её глаза, огромные и прекрасные, смотрели на меня с пониманием, в котором ощущалось столько же боли, сколько и желания.

Я уложил её на мягкое ложе, и она утонула в шелках и подушках, словно ожившая картинка с какого-то древнего, забытого полотна.

Мои губы вновь нашли её.

Они спускались по изгибу ключицы, скользили по крутым склонам груди, задерживались на упругих, твердеющих от прикосновений сосках.

Каждый стон, каждый её прерывистый вздох служил наградой и топливом.

Я пил её дыхание, наслаждался вкусом её кожи — сладковатым, но с горьким привкусом чего-то чужого, экзотического.

И тут…

С её головы, будто шапка, соскользнуло нечто серебристо-синее.

Я на миг замер, увидев под париком идеально гладкую, сияющую синевой кожу.

Она была абсолютно лысой.

Лиланда открыла глаза и, проследив за моим взглядом, залилась краской.

— Ой.