Его любовь ко мне – самое яркое воспоминание моей жизни. Деревенские девушки с завистью смотрели на меня, когда он во время сенокоса, не стесняясь, обнимал меня за талию и прижимал к своей широкой груди. Так вести себя было не принято, нас осуждали, но мы так сильно любили друг друга, что не считались с чужим мнением.

Наше счастье продолжалось около года, а потом я забеременела. Вроде бы, счастье должно было только удвоиться, но нет…

***

Внученька моя! Надеюсь, что все-таки смогу закончить свою историю. Несколько дней я провела в постели, не могла встать. Сегодня мне приснился сон, как будто я плыву в море, а впереди вдруг – свет. Настолько яркий, что меня на несколько секунд ослепило. А потом я увидела Матрену, мою наставницу…

Утром, несмотря на плохое самочувствие, я заставила себя встать, напилась чаю и надеюсь, что сегодня допишу свое письмо до конца… Потому что завтра в моей жизни может уже не наступить.

***

Итак я забеременела. Михаил был счастлив от этой новости, но тот первый плод любви чуть не стоил мне жизни: первые три месяца я не вставала с постели из-за непрекращающейся рвоты. Я совсем не могла есть. Казалось, я умру от этих постоянных рвотных конвульсий.

На четвертом месяце у меня открылось сильное кровотечение. Фельдшера в тот день на месте не было, а больница была только в соседней деревне, я бы не доехала туда живой. Михаил рвал на себе волосы, и я сказала ему, что только один человек может мне помочь – знахарка Матрена.

От нашего дома до леса было рукой подать, но это был самый тяжелый путь в моей жизни. Как мы шли по лесу – этого я почти не помню, как показывала дорогу в полубреду – тоже.

Очнулась я в хижине у Матрены. Около меня сидел бледный, осунувшийся Михаил. Он сказал мне на ухо, что старуха не в своем уме, но она сумела вытащить меня с того света.

Оказывается, я не приходила в себя трое суток, чуть не погибла от потери крови. Все это время моя Матрена, которая уже с трудом ходила, без сна и отдыха читала надо мной свои заговоры и заклинания, поила травяными настоями.

Ребенка я потеряла. И единственное чувство, которое было в моей душе тогда – это облегчение. Впервые за три месяца я не ощущала тошноты и мне страшно хотелось есть.

Еще две недели я прожила у Матрены в лесу. Михаил оставил меня, он не мог бросить дом и работу надолго, нам надо было на что-то жить.

Матрена тогда сказала, что она ясно видит на мне страшное проклятие, наложенное с помощью сильного “темного” обряда. Обряд был сделан на мою смерть. Прокляла меня, по словам Матрены, темноволосая женщина.

– Я вижу непроглядную тьму, ее наслала на тебя женщина с черными волосами. Эта тьма поглощает тебя день за днем, Тамара, – сказала она.

Я сразу вспомнила о Любе. Не она ли причастна к этому? Впоследствии догадка моя подтвердилась. Ведь обиженная женщина способна на все, а брошенная – тем более…

Вскоре я пришла домой, занялась запущенным хозяйством. Наша жизнь с Михаилом вернулась в прежнее русло, мы оба старались забыть о пережитом кошмаре. О проклятии я не сказала ему ни слова, не хотела пугать. Наверное, я уже тогда чувствовала, что наше счастье скоро закончится.

На какое-то время мы снова стали беззаботными влюбленными. До тех пор, пока я снова не забеременела… В этот раз все протекало еще тяжелее. Каждый день напоминал кошмарный сон. Промучившись несколько месяцев дома, я сказала Михаилу, что больше так не могу. Я чувствовала, что не выживу.

Муж отвез меня в районную больницу, на руках занес в кабинет врача, потому что от слабости меня не держали ноги. Там я и провела оставшиеся месяцы беременности, почти не вставая с узкой койки. Каким-то чудом ребенка я доносила, несмотря на то, что была похожа на живой скелет, обтянутый кожей. Твоя мама родилась здоровой и красивой девочкой. Даже врачи удивились этому.

Семейное счастье снова было недолгим. Как и все хорошее в жизни. Как-то я вышла из дома накормить кур и увидела около нашего забора женщину. Это было Люба. На ее голове был повязан черный платок. Прямая, высокая фигура, мертвенно-бледное лицо… Как сама смерть.

Она не забыла Михаила и по-прежнему ненавидела меня. Как она нас нашла – неизвестно… Она словно помешалась на своей идее разлучить нас и во что бы то ни стало завладеть своим возлюбленным.

Меня охватила дрожь, ноги сами собой подкосились, и я упала на мокрую траву. Не передать словами, что выражал ее взгляд в то мгновение. Никогда я не видела более жуткой улыбки и такой пугающей темной бездны в глазах человека. Она подошла ко мне вплотную и, положив холодную влажную ладонь мне на лоб, закрыла глаза.

Много злых слов она сказала мне тогда, пожелала страшных мук и мне, и моей девочке, которой было на тот момент всего три года. А я дрожала. Не могла даже пошевелиться от сковавшего меня холодного ужаса.

Ревность и зависть – самые черные чувства, а усиленные темными обрядами, они становятся разрушительными. Это и есть проклятие. Чем сильнее зависть, тем необратимее последствия проклятия.

Меня словно придавила к земле огромная тяжесть. Люба ушла, а я долго еще не могла подняться с земли. Дочка громко плакала одна в доме, а я глотала жгучие слезы от того, что мое тело и мой голос больше не повиновались мне.

После той встречи я стала сильно болеть, не могла ни есть, ни спать. Меня мучили видения, черные тени ходили за мной по пятам. Всюду слышались голоса. Дочка стала меня бояться. Михаил смотрел на меня, как на сумасшедшую. Со мной стало невыносимо жить, в доме постоянно царил беспорядок, Михаил сам готовил еду, ухаживал за скотиной, отводил ребенка к соседке, если отлучался из дома. Он боялся оставлять меня дома одну.

Вскоре его взгляд стал выражать только одно – какую-то странную пустоту. А еще усталость. Однажды он не выдержал и ушел, не сказав ни слова. Я была в каком-то полусне и даже не сразу поняла, что