Я стала приходить к Матрене снова и снова. Мы обе были одиноки в этом лесу: и я, и она. И наши души сроднились, словно она была моей настоящей бабушкой, а я – ее настоящей внучкой.

Матрена говорила мне, что из моих глаз льется свет, которым можно лечить людей. Именно поэтому я нашла в лесу ее избушку. Обычный человек не нашел бы, а я неосознанно пришла туда, куда должна была прийти. Как будто что-то необъяснимое привело меня сюда.

– Ты пришла ко мне, потому что сила и свет ищут и ждут продолжения. Я дождалась, – так она мне сказала.

Я должна была стать преемницей старой знахарки. Конечно, если захочу. Только огромным желанием человек может заставить "говорить" и помогать ему травы, деревья, воду, огонь, землю.

И я захотела. Та польза, которую я принесла людям, когда стала взрослой – все это заслуга лесной отшельницы. Я стала ходить к Матрене каждый день, а она учила меня всему, что знала сама. Отец был не против и не препятствовал моему общению с Матреной.

В тот год я была так увлечена знаниями, что закладывала в меня Матрена, что даже не замечала, как времена года сменяли друг друга…

***

И снова здравствуй, моя дорогая внученька! Прошлое письмо мне не дали закончить ранние сумерки. Я тогда сидела, смотря в наступающую осеннюю тьму, и мне стало страшно. Казалось, это сама смерть подбирается ко мне все ближе и ближе. Хотя… Умирать не страшно. Страшно жить на свете с мертвой душой.

Сегодня, думала, что не смогу сесть за стол, так болела спина, что полдня пролежала в постели. Но травяной чай придал немного сил моему дряхлому телу. Мои травы… До сих пор помогают мне, а ведь я больше не прошу у них помощи…

На чем же я остановилась в прошлый раз? Ах, да, на волке… Итак, внученька, давай продолжим.

***

…Как-то весенним утром, когда я уже собиралась бежать в избушку знахарки, из леса вернулся встревоженный отец, но вернулся он не один. За пазухой у него был истекающий кровью волчонок.

– Нелюди! – зло процедил сквозь зубы отец и положил волчонка к печи, – Мать убили, а его оставили умирать. Перевяжи ему рану, Тамара, авось, выживет.

Волчонок едва дышал. Дрожащими от волнения руками я перевязала рану чистой тряпкой, обернула волчонка своей фуфайкой, а потом, прижав звереныша к груди, со всех ног побежала к Матрене. Горячие слезы жалости текли по моим щекам и капали на маленькую морду, которая торчала из тряпицы. Я думала, что просто обязана спасти этого детеныша.

Матрена посмотрела на раненого зверя, потом привела меня в избушку, показала рукой на травы и снадобья и сказала:

– Лечи. Ты уже все сама знаешь, Тамара. Тебе не нужна моя помощь, – сказала так и ушла в лес.

А я стояла в замешательстве, не зная, какую траву мне взять. Но потом вспомнила о том, что рассказывала мне Матрена долгими зимними вечерами, когда я оставалась ночевать в ее избушке. Она учила меня, что трава "говорит" только с тем, кто в просит у нее помощи.

Я сосредоточилась и стала вслух разговаривать с аккуратными веничками, развешанными по стенам избушки. Я рассказала и про волчонка, и про ро себя. А потом заплакала от того, что ничего не слышу в ответ. Какая же я знахарка, если ни одна трава не желает "говорить" со мной.

– Помоги мне, помоги мне. Сделай мои руки сильнее, сердце добрее, мысли чище, – без устали повторяла я, смотря по стенам и улавливая каждый шорох.

Возможно, это покажется тебе странным, внученька, но нужные травы мне тогда все же ответили. Из них я приготовила целебный отвар, без устали шепча заговоры и слова благодарности. Я делала все так, как учила меня Матрена.

Не буду вдаваться в подробности, но скажу, что голоса трав – не слова, привычные нашему слуху. Это разнообразная смесь звуков, шорохов, шелестов. В такой "говорящей" траве великая сила. Поэтому я никогда не давала тебе в детстве трогать свои, подвешенные к потолку, венички. Неосторожным прикосновением ты могла потревожить их и, тем самым, нарушить спящие до поры до времени силы…

Он выжил. Мой волчонок. Он стал первым живым существом, которого я спасла от гибели. Я дала ему имя Зор. Я отпаивала его целебными отварами много дней. Кормила из ладошки, часами гладила жесткую шерсть, пела песни. Он лизал мои руки шершавым языком, словно щенок. Когда он окреп настолько, что стал передвигаться на слабых лапах вокруг избушки, Матрена сказала, что когда-нибудь этот волк обязательно отблагодарит меня.

Зор долго жил около нас, боялся уходить далеко. Обычно он не приближался к нам, но иногда подходил ко мне, и ненадолго, по привычке, клал свою голову на мои колени. Это был сильный и умный зверь.

Когда он вырос и окончательно окреп, то начал уходить в лес надолго. Мы стали видеть его все реже и реже. Матрена сказала, что, скорее всего, в лесу у него появилась семья или же он прибился к стае. Я долго скучала по нему. Словно он был моим братом. Но потом смирилась и отпустила его из своего сердца.

Я взрослела и продолжала учиться знахарству, впитывала в себя все больше и больше знаний и умений. Матрена обучила меня и темным обрядам, но строго-настрого наказала мне не использовать темные силы без исключительной надобности.

Я знала, как наслать порчу, сделать приворот, отворот и легко могла убить человека. Но я никогда не использовала свои силы во вред людям, как и обещала Матрене. Хотя вынуждена признать, бывало, мне предлагали щедрое вознаграждение за приворот или порчу…

Я выросла. У отца стали сильно болеть ноги, он не мог больше преодолевать большие расстояния по лесу. Нам пришлось переехать вместе со своим хозяйством в ближайшее село. Я долго привыкала к людям, к новой обстановке, но до конца, по-моему, так и не смирилась с жизнью среди людей. Моя душа так и осталась навсегда в лесном доме моего детства.