— Поведет куда? На штурм префектуры? В целлы, чтобы залить их кровью? Нас просто раздавят, а оставшиеся в живых будут завидовать мертвым.

— Нам нужно бежать, — кажется, мастер Фроуд озвучил то, что сидело внутри у многих. Взрослые закивали головами. — У нас не остается выбора, Патера больше не может быть нашим домом. Но нам нужен лидер. И ты — лучшая кандидатура, хочешь этого или нет.

— Я не могу оставить Патеру, — в глазах отца была непоколебимая уверенность.

— Можешь, — подала голос Бьёрг. Все, кто пытался просто не замечать девочку, тут же обратили на нее внимание. Десятки уставших и испуганных лиц смотрели на ребенка.

— Могу? — голос отца дрогнул.

— Да, сейчас никто из нас не в силах изменить то, что должно произойти. Уже слишком поздно.

— И что тогда?

— Решать, что делать дальше. А решив — делать.

— О чем это она, Герхард? — озвучил общее удивление Хьюго.

— О чем-то очень важном, — заговорила мать. — О том, что мы, похоже, не смогли предотвратить, несмотря на все, чего пришлось лишиться…

Она склонила голову. Ее плечи опустились, словно внутри лопнула какая-то струна, все это время поддерживавшая в ней остатки спокойствия.

— Если даже Бьёрг говорит, что уже поздно что-то менять, нам придется с этим согласиться, — мать закрыла лицо руками.

Отец оглядел присутствующих. Остановился на Эрике, матери, Бьёрг. Губы были плотно сжаты, а на скулах ходили желваки.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Сделаем то, что должно, и будь, что будет.

* * *

Лули проснулась посреди ночи. Что-то тревожило. Здесь, рядом с Башней, чувства обострились. Стали глубже, насыщеннее, объемнее. Отвыкла от этого. Хоровод ощущений скорее мешал, чем помогал. Было сложно сконцентрироваться на чем-то одном. Трава под ногами перешептывалась, деревья пели монотонные гимны, ветер проносился мимо и, задерживаясь на миг, рассказывал небылицы. Все вокруг говорили одновременно. Все вокруг говорили с ней. Едва смогла заснуть, но теперь, проснувшись, сразу почувствовала — что-то неуловимо изменилось, приготовилось к беде.

Пробежалась вокруг того места, где они остановились. Внизу, у подножия холма, начинался лагерь. В темноте ночи горело множество бумажных фонариков. Перекрикивались караульные. Им вторили ночные птицы. Вдалеке светился огнями Кадуций. Как всякий большой город, он и в обычные дни не спал по ночам. Сейчас же, когда крупная армия расположилась у его стен, к привычной жизни добавились спешные приготовления к обороне. Между зубцами стены то и дело мелькали факелы. В их свете обострившееся зрение легко различало лица защитников. Они тревожились, но без паники, словно все происходящее являлось частью какого-то общего плана.

Неудержимо тянуло к Башне. Как давно не была рядом? Кажется, целую вечность. Впрочем, уже поздно. Не успела ничего изменить, и то, что должно случиться, произойдет так или иначе. Станет концом одного времени и началом другого. Но и тогда народы продолжат жить. Влюбленные будут любить. Мыслители — записывать мысли. Правители — править. Ход времени неостановим, и ничто не способно ему противостоять, даже созданное богами.

Внезапно почувствовала всю тяжесть прожитых лет. Это случалось нечасто. Но, если случалось, — захлестывало волной и погружало в пучины безразличия. Пожалуй, сейчас это было даже неплохо.

Вернулась к Возлюбленному. Его запах привел в чувства. Скоро, очень скоро они смогут быть вместе. Если не… эта женщина. Она все еще тревожила, но еще больше тревожил демон. Обещал помочь, но можно ли ему верить?

Топот копыт. Рядом.

Что происходит? Почему не заметила, что к ним приближаются? С вершины холма, на склоне которого они остановились, смотрело множество глаз. Лошади и либеры. Сколько? Десятки? Сотни? Тысячи?

Подскочила. Подхватила меч Возлюбленного. Металл завибрировал, принимая ее силу. Всадники без всякой команды сорвались вниз по склону. Деканы. Множество деканов и оруженосцев. Захрапели лошади, под копытами вздыбилась и застонала земля. Один из всадников привлек внимание. Безоружный, с жезлом в руке. Доминус? Всадник вскинул жезл над готовой, и она спиной почувствовала, как в шатрах у подножия холма немеют кайанцы. Как они захлебываются застывшим в груди воздухом, как в ужасе открывают глаза, думая, что это всего лишь сон.

Охватили воспоминаний. Кровавое поле, стонущая, шевелящаяся масса раненых, трупы убитых. Возлюбленный, которого не смогла защитить… Этого больше не повторится.

Волна всадников все ближе. Занесла над головой меч. «Приди!» Оружие на мгновение потяжелело, принимая гуя из рода фэнь-ян. «Я здесь», — услышала хриплый голос.

Прыжок. Удар. Лошадь с отрубленной головой полетела влево. Еще удар. Кубарем покатилась вправо другая, подминая седока. Земля зазвенела под ногами, вздыбилась, ожила. Спустя мгновение ее разорвали острые камни, частоколом окружившие место стоянки.

А гуй силен…

Сплошной поток всадников, наткнувшись на преграду, разделился на два, но продолжил неуклонно двигаться вниз. Стоптал ближайшие палатки, раскидал застывших защитников. Началась резня.

Зазвенели арбалетные болты. Упали первые нападавшие. Защитить лагерь, когда враг застал врасплох почти невозможно, но кайанцы будут пытаться. И умирать. Особенно, если не смогут противостоять доминусу. А они не смогут.

«Убьем его», — раздалось в голове. О чем это? «Убьем». — «Я не могу. Мне нельзя». — «Буди или будет слишком поздно». — «Он не готов». — «Я помогу».

— Цзиньлун, — шепнула на ухо Возлюбленному, опустившись на четвереньки.

Проснулся почти мгновенно. Подскочил с мечом в руке, словно не спал беспробудным сном все это время. Она залаяла и побежала вниз по склону, не оборачиваясь.

— Лули, куда? Стой!

Не повернулась и не замедлилась. Услышала за спиной топот его ног. Молодец. Теперь найти доминуса. Вот он, жезл над головой, вокруг плотное кольцо всадников. Быстрей. Каждое мгновение — это жизнь. Увернулась из-под копыт, шмыгнула под брюхо. Прыжок. Еще прыжок. Возлюбленный не отставал. Сзади раздавался звон железа. Мощные удары отбрасывали тех, кто посмел преградить дорогу. Демон в мече добавлял сил.

Земля продолжала дыбиться. До доминуса оставалась какая-то пара прыжков. Она увернулась от удара и бросилась лошади под ноги. От неожиданности боевой конь встал на дыбы. Доминус, занятый волшбой, полетел на землю. На каменные колья, выросшие прямо на глазах волей гуя из рода фэнь-ян.

«Хорошо, — прозвучало в голове. — Останусь в этом мече, уж слишком занятно то, что его ждет».

* *