Он нагнулся и, морщась от волны перегара, пощупал Мерку пульс.

— Будем лечить дедовским методом? — спросил Ларс, вернувшись через пять минут с полным ведром ледяной воды. — Макнем головушку?

— Будем лечить, — ответил Кнуд Йерде, отыскивая относительно чистый стакан, зачерпнул воды из ведра и, осмотрев стол, извлек недопитую бутылку акевита. Добавил в воду, поболтал. — Поищите соль и уголь.

Кнуд Йерде растолок ложкой щепоть крупной столовой соли вместе с извлеченным из очага угольком и всыпал в тот же стакан. Теперь там плескалась мутная черная взвесь.

Ларс слышал, что углем лечат отравления, но это же сколько угля нужно затолкать в Мерка, чтобы он ожил?

Кнуд Йерде поставил стакан, нагнулся и начал негромко проговаривать слова на неизвестном Ларсу языке. Взвесь в стакане начала крутиться маленьким водоворотом.

— Вы, что, колдуете? — изумился Ларс.

Кнуд Йерде сделал знак рукой, чтобы он замолчал. Наконец взвесь в стакане успокоилась.

— Я⁈ Нет, конечно. Это просто один древний трюк. Протрезвляет. Меня одна ведунья научила, давно, еще в молодости.

— А меня научите? — тут же спросил Ларс. Такое полезное знание нельзя было упускать.

— Если пожелаете. Но не обольщайтесь: на себе не работает. Да и вообще последствия…

Кнуд Йерде двумя пальцами поднял стакан, с видимым отвращением сделал глоток и обернулся к Мерку.

— Теперь нужно заставить его выпить.

— Оклемался? — грубовато спросил Ларс, когда лицо Эсбена Мерка из зеленоватого сделалось просто бледным. — Давай, давай просыпайся…

Совместными усилиями они влили в Эсбена большую часть стакана. Эффект, вопреки сомнениям Ларса, наступил почти сразу же: Мерк зашевелился, забормотал что-то невнятное, словом, начал подавать признаки жизни.

Ларс усадил господина бакалавра поудобнее, подпирая плечом, чтобы тот не сполз в лежачее положение.

Кнуд Йерде снял с кресла стопку книг и бутылки и устроился, откинув голову Выглядел он неважно: лицо сделалось бледным и усталым, да и дышал он как-то учащенно.

Загонял я господина музыканта, тревожно подумал Ларс. А вдруг у него и впрямь чего с сердцем? Надо побыстрее здесь разобраться и домой. Может, лекарства какие нужны. Эдна наверняка знает.

— Да просыпайся ты! — он снова потряс Эсбена Мерка, и на сей раз маневр оказался успешным. Эсбен Мерк открыл глаза.

— Вы кто? — пробормотал он, обводя мутным взглядом комнату и с удивлением взирая попеременно на Кнуда Йерде, на разбитое окно и наконец на Ларса. — А-а, гере ленсман… Выпить желаете?

Кнуд Йерде кашлянул и приложил ладонь к виску. Ларс начал злиться.

— Не желаю! — рявкнул он. — Да и ты не будешь!

— Я? — удивился Мерк и внезапно шмыгнул носом. — Я буду. Я человек пропащий…

— Гере Эсбен, — подал голос Кнуд Йерде. — Право слово, глупо так убиваться из-за камней и металла, пусть даже они и трижды драгоценны.

Эсбен Мерк открыл глаза и ошеломленно уставился на гостя.

— Что⁈ — пробормотал он. — Откуда вы знаете…

— Оттуда! — рявкнул Ларс. — Ты зачем котел выкопал, дурень? Решил разбогатеть? Про последствия не подумал?

— Последствия? — слабо откликнулся учитель. — Какие еще последствия?

— Дерьмовые! А ну, рассказывай, где вторая половина клада?

— Вы и это знаете⁈ — простонал Мерк. — А где моя половина⁈ Я требую найти вора!

— С законного владельца спроси, — Ларс нагнулся и посмотрел на учителя так, как обычно смотрел на новобранца, вздумавшего перечить начальству. — Он тоже очень желает отыскать воришку…

— Какого законного владельца? — промямлил несчастный бакалавр.

Внезапно он позеленел и зажал рот рукой.

— Догадался? — спросил Ларс. — Давай выкладывай, приятель. Без увиливаний. Четко, ясно и по делу.

Эсбен кивнул и принялся каяться.

Всю жизнь Эсбен Мерк считал себя обделенным судьбой. Нагло и несправедливо обделенным. Ну, рассудите сами: куча народу по всему миру живет в роскоши и неге только потому, что по странной прихоти случая они родились в семье какого-нибудь напыщенного аристократа или захапистого богача, что сделал состояние на людском поте и непосильном труде. И вот эти везунчики порхают по жизни, словно бабочки, и пьют, так сказать, нектар мироздания, в то время как он, обладатель гораздо более развитого интеллекта, влачит полунищенское существование в полной безвестности.

Эсбен Мерк был рожден рабочей пчелой. Это бесило.

Нет, он не был из той породы людей, которые жалуются на жизнь, не предпринимая попытки исправить положение вещей. Напротив, едва вступив в пору юности, он начал вести борьбу с судьбой — борьбу отчаянную и утомительную, но, увы, практически бесплодную.

Да, он, сын простого канцеляриста, сумел закончить столичный университет и, по утверждению профессоров, подавал весьма большие надежды, которые реальностью так и не стали. Лишения столичной жизни изрядно подкосили и без того не очень крепкое здоровье молодого человека, и он вынужден был вернуться в провинцию и занять скромную должность учителя в деревенской школе. Честолюбие протестовало, разум, жаждавший интеллектуальной деятельности, страдал.

И тогда Эсбен Мерк решил заняться научной работой — просто для того, чтобы наполнить свою тусклую жизнь неким проблеском смысла. Тут-то все и началось.

Легенды, сказки и смутные слухи окружали склоны Рандберге, словно предрассветный туман. Эсбен ездил по древним деревням и маленьким хуторкам, и каждая рассказанная байка все глубже погружала его в некий странный мир, не имеющий ничего общего с обыденной скукой и оттого заманчивый и прекрасный. Мир, где возможно преодолеть злую судьбу.

Так было вначале, но затем, когда первое очарование миновало, мысли учителя вернулись к практической стороне жизни. Перебирая свои записи, он не мог не заметить истории о Брусничной пустоши, и однажды в голову ему пришла простая мысль — а вдруг среди мешанины поверий есть зерно истины. Сначала идея показалась наивной и смешной, но чем больше он размышлял, тем сильнее она въедалась в мозг. Нет, он не уверовал, что альвы, тролли и прочие потусторонние обитатели гор есть на самом деле — полно, оставьте чудеса несмышленым детям! — но курганы и пустошь существовали. Кто знает, а вдруг когда-то буйные предки нынешних суровых фермеров и припрятали в тайном месте добычу после набега? И если эту добычу отыскать…

Эсбен принялся за дело. Он рассортировал записи и составил, наверно, самое полное собрание легенд о Брусничной пустоши. Он подверг истории тщательному анализу, дабы выявить общие места и закономерности. Это помогло