Поэтому, когда все вещи были собраны, а благодарности — приняты, я попросил водителя сделать крюк и заехать в резиденцию патриарха рода. Хотел лично переброситься с ним парой слов, подкрепив их добрыми намерениями и пистолетом.

Резиденция находилась на Васильевском острове в живописном уголке. Двухэтажный дом был окружён забором из кованого железа, внутри располагался небольшой прогулочный парк с дорожками из гравия, голыми деревьями и скамейками, блестевшими от влаги.

Погода испортилась, набежали тучи, и заморосил дождь. Такая переменчивость, как я уже догадался, крайне характерна для города на Неве. Сам особняк построили на месте какого-то исторического здания, разрушенного во время Первого нашествия Саранчи.

Выполнен он был в колониальном стиле Северной Америки. Видел на картинках. Белое здание с четырьмя колоннами на фасаде, на них стоял балкон второго этажа, а ко входу вела широкая лестница с перилами — наверняка мраморными. Особняк отличался от других построек острова и смотрелся нелепо на их фоне. Как безвкусный прыщ или бородавка. Хотя сам по себе он был красив.

Заходящее за Финским заливом солнце окрашивало дом в багряные тона. К крыльцу вела подъездная дорожка, которая оканчивалась кольцом для разворота. В центре кольца стоял памятник какому-то мужчине в парадном мундире с фуражкой подмышкой. Щебень шуршал под колёсами, когда мы ехали ко входу.

На въезде нас не остановили. Полагаю, что по дорогой машине с водителем решили, что едет кто-то важный. А приехал я. Шанс рода Карнавальских на выживание, но они об этом пока ещё не знали.

К двери подошёл слуга в чёрной ливрее и белых перчатках, открыл её, выпуская меня. Высокий, осанка прямая, тёмные волосы аккуратно зачёсаны набок, глаза холодные, лицо неподвижное, будто высечено из камня. Лишь слегка вскинутой бровью он выказал удивление от вида полуогра вместо утончённого аристократа. Но его чувства меня не особо волновали.

— Вам назначено? — спросил он.

— Разумеется, иначе зачем бы я ехал в ваше захолустье?

Слуга вскинул вторую бровь, но спросил:

— Как вас представить Алексею Петровичу?

— Николай Романов.

Губы мужчины на секунду тронула усмешка:

— Второй? Последний Император Российской Империи до нашествия Саранчи?

— Он мой предок.

Девушек оставил сидеть в машине и ждать меня. Я сам планировал разобраться с патриархом Карнавальских. Не люблю оставлять дела незаконченными.

— Я думал, династия была прервана, — слуга повернулся и пошёл ко входу в дом. Я последовал за ним. У двустворчатой резной двери со светлыми матовыми стёклами он остановился. — По какому вы вопросу?

— Я представитель адвокатской конторы «Лазарев и фон Штайнберг». Умер дальний родственник Алексея Петровича и оставил миллион рублей в бумажных акциях. Хочу обсудить вопрос их получения.

Слуга кивнул и исчез за дверью, неслышно прикрыв её за собой. Я видел, когда чёрное пятно на белом растаяло в матовом стекле. Спустя пару минут слуга вернулся и впустил меня в дом.

Обставлен он был роскошно и богато. Передо мной раскинулся холл размером со школьный спортивный зал. Здесь стояла куча дорогой, изысканной мебели, в центре журчал небольшой фонтан, за ним в десятке метров находилась столовая с длинным столом и перевёрнутыми стульями, ножки которых торчали вверх, как пики на крепостной стене. За ней стеклянные двери выходили на маленький пирс и водную гладь, окрашенную в багрянец солнцем. По бокам были двери, которые вели в другие помещения дома.

Слуга повёл меня на второй этаж по лестнице слева. Наверху расположилась усечённая копия холла внизу. Без фонтана, но с мебелью и выходом на балкон второго этажа. Мы прошли туда.

Площадка раскинулась в обе стороны здания. От стены до стены. По центру стоял небольшой стол и несколько удобных стульев. На одном сидел мужчина с коленями, укрытыми пледом.

На вид лет шестидесяти, но тёмные волосы ещё не тронуты сединой. Лицо вытянутое, брови густые, губы узкие, нос с небольшой горбинкой. Аккуратные усы с тонкими кончиками и небольшая бородка. Серые глаза глубоко посажены и обрамлены тёмными кругами и сеткой морщин. Либо этот человек часто смеётся, либо постоянно щурится. Я делал ставку на последнее, потому что он смотрел на меня, прищурившись и с крайним раздражением на лице.

Всё же меня пригласили внутрь, значит, пока что он расположен ко мне положительно. Но это ненадолго.

Я подошёл к столику. Сесть мне не предложили. Что ж, герцог Карнавальский, видимо, любил унижать других. Или ставить их на место.

— Вы не из адвокатской конторы, — сказал он. Его голос был похож на скрежет старых труб. Хриплый и дребезжащий.

Быстро он меня раскусил.

— Работа такая.

— Что за работа?

— Я представитель СберИмперБанка, мы прибегаем к хитростям, чтобы попасть к нашим клиентам и предложить свои услуги.

— Я не беру ссуды. Я сам их даю. — Алексей Петрович отвернулся от меня и коротко двинул ладонью, чтобы я уходил.

С балкона открывался чудесный вид на залив. По бокам, как крылья птицы, тянулись пригороды Петербурга, а дальше начинались зелёные леса. Водную гладь разрезали прогулочные катера, пароходы и яхты.

— В самом деле? — Я отодвинул один из стульев и сел.

— Я не давал вам разрешения сесть, — скривился Алексей Петрович, будто надкусил пирог с мясом, а он оказался с дерьмом.

— Я его не спрашивал, — ответил, расставив ноги пошире. Так было удобнее сидеть на маленьком для меня стуле. — Мой начальник считает, что у вас шаткое финансовое положение. Иначе зачем вам понадобился особняк вашего сына? Насколько нам известно, он должен отойти баронессе Морозовой, которая пострадала от рук Дмитрия Алексеевича, а затем убила в рамках самозащиты.

— У меня семь жён, — криво усмехнулся герцог. Один кончик его усов раскрутился и превратился в кудрявую кисточку. — И детей не меньше. Я не могу следить за делами всех своих отпрысков.

— Видимо, их дела заставляют вас тратить солидные средства, раз вы печётесь о каком-то особняке.

Карнавальский взглянул на меня с прищуром. Его глаза превратились в две узкие щёлочки.

— Вы не из банка, — выплюнули его губы. — Барон Дубов, не так ли? — Щека, покрытая щетиной, нервно дёрнулась. Он крикнул: — Сергей!

Явился слуга.

— Да, господин?

— Вызовите полицию. Я хочу, чтобы этот аферист провёл пару ночей в Крестах. И передай охране, чтобы не дали ему сбежать.

Слуга замер в нерешительности. Я обернулся к нему и кивнул:

—