А вот это уже интереснее.

Глава 16

Герцоги Клюквин и Кипарисов, граф Самайлов и князь Медянин. Вот какие имена назвал мне барон Мессеров. Никогда не слышал. Какой-то местный бомонд. Уверен, эти же фамилии я найду в бумагах герцога Карнавальского, когда доберусь до их прочтения наконец… Надеюсь, хоть сегодня выдастся свободная минутка вечером, чтобы ознакомиться с их содержимым.

— И чем же занимаются твои… Кстати, а кто ты для них? Почему тебя послали разобраться со мной? — приподнял я барона над землёй и встряхнул. Он засучил ногами, пытаясь отыскать опору.

— Я… я никто!

— Да это я знаю.

— Я вассал князя Медянина, — испуганно лепетал хорёк, — ему нужен был кто-то, кто мог бы вытрясти из тебя всё, что тебе известно об их предприятии. Я услышал фамилию Дубов и вызвался сам.

— Хотел поквитаться?

Он ничего не ответил, только кадык дёрнулся.

— Ясно, и что же у них за предприятие такое? — Я снова встряхнул его, чтобы ожил.

— Не знаю. Я ничего не знаю. Какая-то контрабанда, может наркотики или оружие. Я… я не в доле, клянусь!

Понятно. Это объясняет, куда пропадали люди из клеток. Их использовали, как бегунков, которые возили некий товар, и возможно, они даже сами были товаром. В Российской Империи рабство вне закона, а вот в Османской пользуется популярностью. Возможность позабавиться с бегунками наверняка была приятным бонусом для герцога Карнавальского. Вот только в итоге он переусердствовал.

Я отшвырнул от себя Мессерова, как грязную тряпку. Он влетел головой в писсуар и предпочёл там остаться. А я, ещё раз помыв руки, вышел из туалета под кряхтенье громилы, которого пытался вытащить из унитаза его одноглазый друг.

— Я же говорила, что он их уделает, — на лице Агнес появилась довольная улыбка при взгляде на меня.

— Ты о чём? — уточнил у неё.

— Мы видели, как за тобой зашли трое. Один — тот визгливый крысёныш, который пытался нас вчера облапать. И двое громил. Я сразу сказала, что им большой и пушистый песец.

— И потому вы решили не вмешиваться? — с ухмылкой спросил, наливая себе ещё один стакан пива. Последний. После драки всегда пить хочется.

— Лакросса пыталась, — поддакнула Вероника. — Но мы её убедили, что лучше под ногами не мешаться.

Это правильно.

Я хохотнул, взглянув на кислое лицо оркессы. Недовольна, что не удалось размяться.

— Вечно ты нас спасаешь, — буркнула она. — Хоть бы дал разок себя спасти.

— Вы успешно спасаете меня от скуки. — Я с удовольствием допил пиво и поставил мокрый стакан с обсохшей пеной на ободке на стол. — Иногда настолько, что не знаю, куда деваться. Ладно, пора возвращаться во дворец. Хочу поскучать. Но сперва заглянем в особняк Морозовой, чтобы забрать наши вещи.

Я расплатился ассигнациями Карнавальского и оставил хорошие чаевые. После мы покинули ресторан и поехали к дому на набережной. В пути мягкая подвеска машины быстро укачала меня, и я заснул с чувством полного удовлетворения. Что может быть лучше хорошего обеда с дракой на закуску? Да ничего! Сказал бы секс, но с таким полным животом это будет больше похоже на бодание пузиками тюленей.

Проснулся от того, что мы не движемся.

— Приехали, — оповестил водитель. — Прикажете подождать, или успею кофею откушать, господин барон?

А я уже смотрел на разворачивающуюся возле входа в дом драму. Там криво висели створки ворот, которые я вчера выбил пинком. Перед ними стояла Марина во вчерашней одежде: просторных серых штанах и тёмной рубашке, сквозь ткань которой торчали её аккуратные соски. На улице было прохладно.

Перед девушкой выёживался тщедушный мужичок. Твидовый пиджак, тёмная жилетка, белая рубашка, дорогое пенсне, брюки, начищенные до блеска ботинки и высокомерно-брезгливое выражение лица, которое возникает у человека, когда он вынужден разговаривать с нищим оборванцем или попрошайкой возле питейного заведения. Он что-то говорил Марине, презрительно кривя губы, а она пыталась возражать, но не очень уверенно.

— Да, — ответил я водителю, — успеешь ты кофею откушать. Но сперва помоги девушкам забрать наши вещи.

— Слушаюсь! — кивнул мужчина, вышел из машины и открыл мне дверь.

После сна в машине воздух показался мне особенно свежим и морозным. Я подошёл к Марине. Мимо меня прошмыгнули девушки, с беспокойством оглянувшись на баронессу, но остановиться они не решились. Понимали, что ей больше ничего не грозит. Я же здесь.

— Это теперь мой особняк, — растерянно твердила девушка. — По закону. Вы не можете выселить меня.

— Этот особняк, — шипел мужчина, — собственность рода Карнавальских. Как адвокат, представляющий этот род, я обязан уведомить вас, чтобы вы по доброй воле покинули чужую собственность. Через три дня я вернусь, но уже не один, а с мусорщиками, которые вычистят всю грязь из дома.

Вот ублюдок. Ненавижу таких людей. Чувствует за своей спиной мощь сильного рода и расправляет крылья, хотя в то же время из себя ничего не представляет. Зато прекрасно самоутверждается за счёт тех, у кого нет средств или влияния.

— Вы только что назвали грязью баронессу Морозову? — холодно спросил я, возвышаясь над адвокатом. Он был среднего роста, то есть где-то по грудь мне.

Мужчина смерил меня взглядом и скривился ещё больше. Осторожнее, так и калекой на всю жизнь остаться можно.

— Ваша так называемая баронесса ничем не может подтвердить свой статус. У неё нет документов. Так же как нет и права проживать в этом особняке. И то обстоятельство, что ваша охрана не пускает меня внутрь, лишь усугубляет ситуацию, — ядовито процедил адвокат.

— Охрана делает то, за что ей заплачено. Статус баронессы могу подтвердить я. Своим словом.

— А вы, собственно, кто такой будете? — Он прищурил свои водянистые серые глаза под тонкими бровями.

— Барон Дубов.

— А, — адвокат махнул так, будто мошку отгонял, — ещё одна мелочь. Можете говорить что угодно. Если на суде она не предоставит документов, ваши слова не будут иметь веса.

— На суде и предоставит, — отрезал я, встав перед девушкой. Оказался между адвокатом и Мариной. — А до тех пор извольте её не беспокоить. Она и так достаточно пострадала из-за рода Карнавальских. — Я наклонился к собеседнику, нависнув над ним, как каменный утёс над чахлым деревцем. — Скажите спасибо,